На полках стояли сувенирные кораблики, настене висела морская кепка, которую подарил папа, стол украшали необычныеморские камни, ракушки, фигурки дельфинов, но отдельное место занимал… штурвал.Папа подарил мне его несколько лет назад, когда на одном корабле менялиштурвал…

Раньше, разглядывая свою комнату, у меняподнималось настроение. Теперь же ни картина, ни штурвал не вызвали никакихэмоций. Это были для меня обычные предметы.

«Я умерла, — вдруг осознала я, и от этогостало легче. — Я умерла. Жива только оболочка».

Глаза стали закрываться, и вдруг я вспомнила,что Фулата не знает мой новый номер телефона. Что, если она пишет мне на старыйномер, а я не отвечаю? Волнуется, наверное.

Я взяла телефон и написала подруге сообщение:«Привет! Это Полина. У меня изменился номер. Теперь пиши и звони на этот».

Я отложила телефон и, глядя на штурвал,заснула.

Мне снилось, будто я плыву на корабле в шторми судно затапливает водой, волны бросают его в разные стороны. И вот вдалеке явижу мигающий свет. Маяк. Я радуюсь, ведь скоро достигну берега и ступлю натвердую землю, увижу родных и отдохну. Но вдруг свет маяка гаснет, и корабль,на котором я плыву, врезается в прибрежные скалы и разлетается в щепки. Ячто-то кричу и падаю в ледяную воду. Темнота.

Утром меня разбудила мама.

— Мам, зачем так рано? — возмутиласья, протирая глаза и глядя на будильник — не было еще и шести часов.

— Так надо, — сказала мама. —Вставай. Сейчас на море пойдем.

— Подожди, дай хоть очнуться.

Я приподнялась на локтях и вспомнила, чтовчера вечером папа вернулся из плавания.

— Папа правда приехал или мне приснилось?

— Правда. Только он уже в порт ушел, делакакие-то доделать. Вставай.

— Да зачем же?! Что происходит? — немогла понять я.

— Сейчас прощаться будем, —таинственно произнесла мама.

— С кем?

— С тем, кто не дает тебе спокойножить. — Сказав это, она подала мне одежду. — Чтобы через пять минутбыла готова!

Озадаченная, я оделась, привела себя в порядоки вышла в гостиную. Мама была в спортивном костюме и держала в руках пакет, вкотором лежали две свернутые в трубочку пляжные подстилки.

— Зачем это? — спросила я.

— Чтоб сидеть. Сейчас на пляж пойдем.

— Зачем?

— Прощаться.

И мы пошли на пляж. У мамы был помолодевшийвид, впервые за последние несколько месяцев ее глаза светились настоящейрадостью и за ней не пряталось никакой грусти.

«Моя мама — героиня, — подумала я. —Сознательно обречь себя на вечное ожидание может не каждый».

Солнце еще было скрыто за горами, и небо имелосероватый оттенок. Несмотря на перевалившую за середину осень и вчерашнийхолодный ветер, сегодня его направление изменилось, и теперь ветер дул с моря,теплый. Как и следовало ожидать, на пляже не было ни единой души. Только надголовой летали чайки и о чем-то между собой перекрикивались.

— Я ничего не понимаю, — призналасья. — Для чего ты сюда меня привела?

Не отвечая на вопрос, мама расстелила нагальке подстилки, уселась на одну из них в позе лотоса и жестом пригласила менясесть рядом.

Я опустилась на вторую подстилку.

— Сядь как тебе удобно, — сказаламама.

— Может, ты наконец объяснишь мне, длячего подняла ни свет ни заря и привела сюда?

— Сейчас мы с тобой проведем сеанспрощания с тем, кто тебя держит, — произнесла мама. — Я вижу, какплохо ты выглядишь…

— Я хорошо выгляжу, — буркнула я.

— Нет, плохо. У тебя под глазами черныекруги. Лицо бледное. Твои косички торчат в разные стороны… Кстати, за вчерашнийдень ты ничего не ела.

Я поразилась маминой наблюдательности и своейотстраненности от внешнего мира: действительно, у меня ни крошки во рту небыло.

— Просто не хочу…

Мама покачала головой:

— Не надо скрывать свои чувства. Тыпередо мной как на ладони… Я уверена, что ты разочаровалась во всем.

Я промолчала.

— Также уверена, что каждый уголок нашегогорода напоминает тебе о Марате.

Я снова промолчала.

— Так нельзя жить, Полина, нельзя.

— А я и не хочу, — вырвалось у меня.

Мама мгновенно самым натуральным образом даламне по губам.

— Зачем дерешься?! — воскликнула я.

— А зачем говоришь такое, дурочка? Бог тебежизнь подарил! Ты должна жить не только для себя, но и для людей! Чтобы им небыло стыдно за тебя! Больно? — забеспокоилась мама.

— Нет, — проворчала я.

— Если не больно, тогда продолжим нашсеанс, — деловито сказала она и тут же намертво забыла, что ударила меняпо губам. — Итак, тебе нужно избавиться от мыслей о Марате.

— Да разве ж это возможно? — Янаконец перестала выделываться и пошла на контакт.

— Да. Это мы должны сделать именносейчас, до восхода солнца. Чтобы, когда оно взойдет и начнется новый день, тыбыла очищена и начала новую жизнь. Надо до школы, до конца каникул прийти всебя.

— Мама! Какая школа? У меня жизньрухнула, а ты — «школа»!

— Не огрызайся и мать слушай. Я плохогоне посоветую. В общем, сейчас ты должна отпустить Марата.

Я посмотрела на маму, полную вдохновения иуверенности в том, что она делает, и подумала: «А что, если у меня получитсязабыть Марата? Может, стоит попробовать?..»

— Хорошо, — кивнула я, — давайпопытаемся…

— Для начала сядь поудобней.

— Я уже села.

— А теперь закрой глаза.

Я послушно сомкнула веки.

— Сделай несколько глубоких вдохов,расслабься и сосредоточься на звуках природы.

Я вздохнула и переключила внимание на звуки. Яслышала крик чаек, шум волн, набегающих на гальку; где-то вдалеке проезжали машины.

Постепенно наступило расслабление, спокойствиеи умиротворение.

— Что ты видишь внутри себя? —раздался тихий, завораживающий голос мамы.

— Ничего не вижу. Кругом одна темнота.

— Эта темнота — твое теперешнеесостояние. Сделай еще несколько вдохов. С каждым выдохом представляй, что изтебя выходит эта чернота и становится светлее.

Я последовала советам мамы и представилавместо темноты что-то светлое. Сама не знаю почему, но передо мной вдругвозникла картинка синего неба с плывущими облаками.