Ученые, исследующие аффективные прикосновения, убеждены, что это не случайность. Фрэнсис Макглон, нейрофизиолог из Ливерпульского университета Джона Мурса, один из сотрудников Хокана Олафссона, признается, что чувствует себя евангелистом на ниве аффективных прикосновений; действительно, в его тоне, когда он рассказывает о своей работе, чувствуется что-то мессианское. Макглон убежден, что это ощущение играет намного более важную роль в человеческом поведении, чем считалось до сих пор; благодаря этим прикосновениям выковываются связи и повышаются шансы на выживание. «Аффективное, любовное прикосновение – это потенциально важнейший путь к пониманию механизмов развития нормального социального мозга, – говорит Макглон. – Оно дает мозгу знание „о себе и о тебе“, а эмоциональная составляющая нежных и ласковых прикосновений является очень важным ощущением, лежащим в основе множества социальных взаимодействий». Полушутя, он даже уподобляет аффективное прикосновение частице, существование которой физики теоретически предполагали уже давно: «Эти прикосновения – бозон Хиггса социального мозга».

Если это верно, то следующим важным шагом станет выяснение того, что чувствуют младенцы в момент появления на свет. Многочисленные исследования подтверждают, что и груднички, и дети более старшего возраста находят очень приятными нежные, любовные прикосновения. В этих прикосновениях должен соблюдаться принцип Златовласки[103] – поглаживать области иннервации CT-волокон надо не слишком быстро и не слишком медленно, в меру. Такие адекватные движения, как было показано, замедляют частоту сердечных сокращений у девятимесячных младенцев и усиливают их внимание к поглаживаниям. Дети разных возрастов предпочитают эти ласки другим типам прикосновений.

Но дело это весьма хлопотное. В Биркбеке Пираццоли пытается выявить реакцию очень маленьких детей на аффективные прикосновения. Так же, как в опытах Олафссона, Пираццоли поглаживает кисточкой ножку удобно расположившейся в креслице Авроры с разной частотой и с разной скоростью. Ассистент у компьютера отмечает на кривой ЭКГ начало и конец каждого эпизода поглаживания. Пираццоли признается, что результаты ее разочаровывают. Все данные еще не проанализированы, но пока у исследованных ею детей на фоне поглаживаний не происходит уменьшения частоты сердечного ритма на ЭКГ. Да, в науке такое случается нередко – два шага вперед, один шаг назад.

Однако независимо от того, что происходит в социальном мозге, к трехмесячному возрасту (или к концу «четвертого триместра») дети всего мира овладевают двумя важнейшими навыками, которые помогают укрепить социальные узы ребенка с его непосредственным окружением. Посмотрите в глаза ребенку, и он ответит вам тем же; этот навык называют «ответным взглядом». Мало того, ребенок уже способен на «социальную улыбку»[104]. Это чудесный момент, когда дитя растягивает губы в ответ на улыбку матери. Сердца взрослых людей тают. Отцы и матери еще больше влюбляются друг в друга. Устанавливаются более прочные узы. «После этого момента родители начинают считать своего ребенка „настоящим человеком“», – говорит Марк Джонсон. Мы испытываем такое ощущение, потому что если ребенок начинает реагировать на нас, то это означает, что он по-настоящему вступил в социальный мир.

По крайней мере, мы предполагаем, что все происходит именно так. О том, как важна общительность в жизни ребенка, наиболее убедительно свидетельствуют те случаи, когда такая общительность отсутствует, например у больных тяжелым аутизмом. Трудности с общением являются важным признаком заболевания, которое может проявляться широким диапазоном симптомов. Некоторые дети с огромным трудом овладевают языком и неспособны реагировать на обращенную к ним речь. Другие посещают обычные школы и получают неплохие оценки по родному языку, но у таких детей наблюдаются более тонкие и менее заметные нарушения способности к общению. Я беседовала с подростками из такой группы. Эти дети редко вступают в зрительный контакт с собеседником. Они могут взглянуть ему в глаза, но тотчас отводят взгляд. Иногда, разговаривая, они закрывают глаза. Один мальчик сказал мне: «Я определенно не улавливаю социальные намеки».

Ллойд-Фокс в своей лаборатории исследовала грудных детей, сиблингов-аутистов, и регистрировала реакции младенцев в течение первых шести месяцев жизни. У пятерых детей, у которых позднее, в возрасте трех лет, развился явный аутизм, в ходе раннего тестирования было выявлено снижение реакции на зрительные и слуховые социальные стимулы[105]. Эта работа только начинается, и пятеро детей – очень малая выборка, но Ллойд-Фокс надеется ее расширить. «Мы считаем, что способ, каким они обрабатывают стимулы, отличается от нормы, и это обстоятельство затем оказывает сильнейшее воздействие на познание социального мира, – говорит Ллойд-Фокс. – Если у вас [в младенчестве] была иная стратегия справляться с разными стимулами, то это окажет сильное влияние на то, насколько успешно вы сможете в дальнейшем взаимодействовать с людьми, заводить друзей и общаться с ними».

Несмотря на то что мой сын Джейкоб и его друг Кристиан впервые познакомились, будучи годовалыми детьми, они в то время еще не были «друзьями». Ползунки в таком возрасте все еще обладают эгоцентричным взглядом на мир, и их расположенность к социальной активности весьма ограниченна. Однако параллельные игры двухлетних малышей – один возит пожарную машинку по ковру, а второй нарезает рядом круги легковой машинкой – уже содержат в себе рудиментарные начала чего-то большего. Дети смотрят и подмечают, что собирается делать другой, иногда они подражают друг другу, иногда пытаются отнять чужую игрушку. В этом возрасте ребенок еще не способен осознанно отличить себя от другого или посмотреть на мир его глазами. Эта возникающая способность называется пониманием чужого сознания[106]. Это достижение в социальном развитии двух-трехлетних детей позволяет им впоследствии заводить друзей и поддерживать дружеские отношения.

Понимание чужого сознания входит в более широкое понятие эмпатии, но именно оно позволяет обнаружить, что именно требуется для эмпатии. Эмпатия – это старая концепция, на которую сейчас просто снова обратили внимание. Выше я уже писала, что еще в XVIII веке экономист Адам Смит одним из первых указал на эту эмоцию, назвав ее «чувством товарищества» – ощущение, что происходящее на твоих глазах с другим человеком происходит и с тобой. Немцы называют это ощущение Einfühlung (буквально: «вчувствование»). По своей сути эмпатия – это способность разделять и понимать чувства другого человека, то есть это сродни холодку, бегущему по вашей спине, когда вы смотрите на канатоходца над Ниагарским водопадом. С недавних пор ученые прикладывают значительные усилия, стараясь разобраться в тонкостях эмпатии и в биологических механизмах, лежащих в ее основе. Теперь эмпатию считают комплексной способностью, причем многие из ее компонентов – самые простые из их спектра – мы, люди, разделяем с другими биологическими видами. Приматолог Франс де Вааль из Университета Эмори, один из первопроходцев в этой области исследований, сравнивает эмпатию с «русской матрешкой», где «более простые механизмы расположены во внутренних частях, а более сложные – во внешних, где чужие ощущения воспринимаются в более широком контексте»[107].