Когда пришло время писать диссертацию, Беркман, которая сейчас возглавляет Гарвардский центр изучения населения, решила ответить на вопрос, порожденный ее прежней работой: важен ли фактор социальной изоляции в деле сохранения здоровья? Беркман принялась изучать литературу и нашла одно из лонгитюдных исследований, выполненных несколькими годами ранее в округе Аламида. Беркман и Леонард Сайм, ее руководитель, просмотрели данные об уровне социальных связей опрошенных в 1965 году людей и о том, сколько из них умерло к 1974 году. Результаты оказались поразительными. Чем меньше было число социальных связей, о которых сообщали люди, с тем большей вероятностью они умирали в течение последующих девяти лет[127]. Независимо от метода анализа данных этот эффект неизменно оставался статистически значимым. Беркман и Сайм показали, что социальная изоляция является предиктором повышенной смертности даже после исключения таких факторов, как курение, образ жизни и социально-экономическое положение. Констатация этой долговременной связи в 1979 году, когда статья была опубликована, стала открытием. Причинно-следственная связь, конечно, не была доказана, но зато в статье было достаточно данных для обоснования необходимости дальнейших исследований и отказа от прежней модели мышления. «Я была удивлена однозначностью и отчетливостью результатов, – отмечает Беркман. – Это был очень волнующий момент». И так думала не одна она.

Недавно, приехав летом к Джиму Хаузу, я обнаружила его среди книг и бумаг, сваленных в углу его кабинета в Институте социальных исследований Мичиганского университета. Хауз собирался увольняться в связи с выходом на пенсию, чем и объяснялся этот беспорядок. Он сортировал труды всей своей жизни. Правда, Джим до сих пор сохраняет научное любопытство, которое отличало его и в конце шестидесятых, в его бытность аспирантом Мичиганского университета, и позднее, когда он вернулся туда профессором в 1978 году.

Всякому, кто интересуется изучением отношений, известно, что временем расцвета Института социальных исследований был конец семидесятых и начало восьмидесятых годов. Социологи, психологи, экономисты, специалисты в области здравоохранения собрались под крышей этого учреждения, чтобы обдумать методы объективной оценки социальной жизни людей. Блестящие ранние статьи о стрессе, связанном с профессиональными нагрузками, уже снискали Хаузу славу первопроходца в области изучения социальной поддержки, и социально-психологическая сторона жизни была в то время единственным предметом, который его по-настоящему интересовал. Когда он прочитал статью Беркман и Сайма, в которой было высказано предположение, что социальные отношения оказывают мощное долговременное влияние на физическое состояние людей, он подумал: «Черт, а это интересно»[128].

Хауз разыскал старые данные по долговременному исследованию в Текумсе, которое было ему хорошо знакомо со времен аспирантуры; он сопоставил данные о социальных отношениях испытуемых с информацией о состоянии их здоровья и о смертности. Так же, как в Аламиде, люди с наименьшим числом социальных связей с большей вероятностью умирали в более молодом возрасте.

Очень скоро Хауз убедился в том, что за всем этим кроется нечто куда более значимое и важное. Он мобилизовал своих младших коллег, и они просеяли всю (достаточно, правда, скудную) литературу по этому вопросу, выискивая масштабные, репрезентативные популяционные исследования, опираясь на которые можно было сравнить данные по смертности за шесть или более лет. Нашлось только шесть таких работ. Три из них были выполнены в Соединенных Штатах (в округе Аламида, в Текумсе и в округе Эванс в Джорджии), три других – в Скандинавии. Совпадение результатов было поистине сверхъестественным. «Было такое впечатление, что если показать эти результаты людям, то они сказали бы, что мы все это подтасовали», – вспоминает Хауз. Степень риска варьировала, но в целом выходило, что социальная изоляция повышает смертность приблизительно вдвое.

В своих первых выступлениях на эту тему ученый использовал диапозитивы – в то время еще не был изобретен PowerPoint – и накладывал их друг на друга, начиная с Аламиды, так что, когда все диапозитивы были спроецированы на экран, получались вторящие друг другу параллельные линии, демонстрировавшие тесную корреляцию между низкой социальной интеграцией и высокой смертностью. Такой метод показа действовал как бой колокола и всегда сильно впечатлял аудиторию. Хауз, знавший, что главный редактор Science в то время искал статьи на социологические темы, позвонил ему и сказал: «Думаю, у меня для вас кое-что есть».

Статья, которую Хауз и его коллеги Дебра Амберсон и Карл Лэндис опубликовали в Science в июле 1988 года, стала тревожным сигналом о том, что социальные отношения связаны со здоровьем[129]. Для установления точки отсчета Хауз поинтересовался другими известными факторами риска, такими как курение и ожирение. Когда же он сравнил смертность от всех причин среди курящих и некурящих и смертность от всех причин среди социально изолированных и социально интегрированных лиц, то обнаружил, что степени риска в обоих случаях соотносятся как два к одному. То же самое ученый проделал в отношении других факторов риска и сделал впечатляющий вывод: «Обнаруженная динамика позволяет предполагать, что социальные отношения, точнее относительное отсутствие таковых, представляют собой основной фактор риска для здоровья – соперничая с такими общеизвестными и подтвержденными факторами, как курение, артериальная гипертония, повышение содержания липидов в крови, ожирение и отсутствие физической активности».

Однако эти результаты можно было толковать двояко; возникла проблема курицы и яйца. Действительно ли отсутствие социальных отношений является причиной повышенной заболеваемости и смертности? Или, быть может, нездоровые люди меньше склонны к установлению и поддержанию социально значимых отношений? Был и третий вариант: возможно, личности, склонные к мизантропии, предрасположены одновременно и к установлению меньшего числа дружеских связей, и к повышенной заболеваемости. Хауз и его коллеги упорно держались версии курицы. Они утверждали, что социальные отношения определяют возникновение проблем со здоровьем, а не наоборот. Правда, в статье не говорилось – потому что в то время этого еще никто не знал – о том, как и почему социальные отношения обладают таким мощным воздействием на здоровье. Важны ли в этой связи отношения всех типов в равной степени? Что играет более важную роль – количество или качество? Достаточно ли одного фактора социальной поддержки для объяснения этих эффектов? Эти вопросы оставались без ответа еще несколько десятилетий.

Статья тем не менее привлекла внимание многих. Она попала в газетные и журнальные заголовки по всей стране и вызвала большой интерес. И почему бы ей было его не вызвать? Весть о том, что общение с добрыми друзьями и любящими родственниками так же важно для здоровой жизни и долголетия, как отказ от курения, была для службы здравоохранения чем-то вроде скачки Пола Ревира[130], и Хауз отлично это понимал. «Это была блестящая догадка Джима», – говорит Амберсон, ныне работающая социологом в Техасском университете в Остине. У Хауза вспыхивают глаза, когда он вспоминает об этом: «Наша статья придала драматической интриги всему этому делу».