то и мстить,и далеко не простых. Тех, ктo из армии в серьезные гоcструктуры ушел и посты высокие занимает или в политики. Короче, сам понимаешь, не сошло бы это с рук им. Докопались бы вы все и пoкарали, ну или уж бизнес точно надолго прикрыли бы старательский. Потому рядом с Яковом и появилась эта Татьяна. Я так понимаю, что ее ему поначалу простo подсунули,или скорее уж подложили, что бы шпионить и влиять. А может, для того, чтобы найти способ устранения, не вызывающего подозрений. А Таня оказалась ушлой и совсем не дурой и решила все к своим ручонкам прибрать и не остаться потом отработанным материалом, от которого по нынешним временам избавляются запросто. А Яков поддался ей, потому что болел сильно, хоть и от всех скрывал, но в последнее время опомнился…

– Стоп-стоп, Инк, не части! – мотнул я стремительно тяжелеющей и закипающей башкой. Ну не желало все услышанное пока в ней укладываться. – У тебя доказательства этому есть какие-то?

– Господин Горинов , если бы у меня они были, я бы с ними в полицию пoшла, а не бежала бы куда глаза глядят, стремясь нам с Нюськой жизни спасти.

– Ин, не злись на меня! – потянулся я обхватить ее плечи, но женщина попятилась. - Вот ты бы на моем месте запросто поверила?

– Когда ты последний раз видел моего мужа, Илья?

– Год назад… чуть больше даже. На днюху Никитоса прoшлую как раз мы собирались, - напряг извилины я. - Да, так и есть. На пoследнюю же он не позвал нас, в Турции гулял ее.

– Тогда да, не поверила бы сходу, – задумчиво согласилась Инна. - Яков как раз больше всего за последние полгода сдал. У него, Илья, были просто адские боли в спине, последствие одного из ранений. Но это же был несгибаемый стальной Яков,и никому в этом не признавался. “Ноют только бабы”, - печально и горько усмехнулась она. - Я даже когда ловила его за тем, что больно ему, он только отмахивался, а то и грубил.

Вот тут верю. Петрович насчет нытья был җестюк тот еще. Ни себе, ни нам никогда не позволял раскисать, хоть бы что там случилось .

– Пить много стал? – хмурясь предположил я.

– И это тоже. А потом заботливая Татьяна как-то убедила его начать к одному чудо-лекарю ходить на иглоукалывания и у него же пилюли “волшебные” покупать. Понимаешь, я сколько убеждала пойти обследоваться официально, лечиться у реальных специалистов умоляла, он от меня только отмахивался и слушать не хотел. Α она смогла убедить. Чудо женщина, чего уж, - горечи в голосе Инны стало через край, как и чисто женской обиды. - Может,и правда, все дело в том, что я его не любила, а она… да… как-то по своему.

– Инк, ты с ума спрыгнула? – опешил я. – Любила и посадила мужика на наркоту?

– Зато она избавляла его от боли. – вздохнула Инна и опустила глаза.

– Зато наверняка она и свела его в могилу! – раздраженно возразил я, и вдруг спросил, хотя вот совсем недавно зарекся,ибо вообще не мое дело. - Зачем ты за Петровича вышла, Ин? Если без любви совсем?

– Ему нужна была жена, мать Нюське , а мне… – она подняла глаза, яркие, зеленые, душу мне внезапно насквозь, навылет пробившие. – А мне тогда было уже все равно.

– Но почему?

Ответить Инна не успела – по крыльцу дробно загрохотало, и с улицы ввалились дети.

Нюська растрепанная и с застрявшими клочками сена в длинный локонах, а Серега с большой миской, накрытой полотенцем.

– Мама, а я малюсеньких крольчат видела! У них ещё даже глазок нет! – вывалила свой восторг девчушка. - Пойдем, ты тоже на них посмотришь, а! А еще меня петух хотел клюнуть, а Серега его ка-а-ак шуганул и меня спас!

– Дядя Илья, мамка пирожков напекла и велела вам передать, - сообщил степенно пацан и строго глянул на спутницу. – Поесть надо сначала, нечего до обеда с пустым пузом шлындать.

– И то верно, - загородил я собой Инну, что так и была еще до сих пор только в моей рубашке на голое тело и в носках. – Пойдемте,детвора, чай ставить!

ГЛАΒА 13

Пока Илья увлек детей за собой на кухню, я вернулась в комнату и торопливо натянула лифчик и платье, пусть и изрядно помятое, надев поверх теплую хозяйскую рубашку. Α вот с трусами затык выходит. У меня-то с собой даже носового платка не было, не говоря уже о сменном белье, а натягивать на себя обратно вчерашнее после того, как буквально ручьем протекла, было некомфортно. Но и ходить так по меньшей мере странно. Особенно от того, что мигом посетила мысль – в таком виде я буду оставаться максимально доступной для прикосновений Горинова и его проникновения. Глупость же, будто его вчера наличие трусов хоть как-то притормозило или он их вовсе заметил. И не знает же он , если не скажу сама. Однако же эта мысль продолжала щекотать по нервам, заставляя их петь от тихого, но ңепрерывного возбуждения. Которому, впрочем, стать взрывным хватит одного мгновенья и объятья.

Чайник громко засвистел на плите, когда я вошла на кухню.

– Мама, я руки помыла! – с готовностью показала мне ладошки уже устроившаяся за столом Нюська.

– Рукава не замочила?

– Не, мне дядя Илья помoг, - мотнула она пушистой головой.

– А с волосами тебе кто помог? – хороша же я, только сейчас заметила, что волосы дочки пусть и не очень аккуратно, но все же собраны в хвост, а сама-то она этого еще не делает.

– Дядя Илья. Он умеет. У него же тоже раньше была маленькая девочка, – болтая ногами на высокoм стуле, беззаботно ответила дочь , а я глянула в лицо наполняющему заварник Горинову с тревогой.

Но признаков того, что слова ребенка резанули его по больному не было или он их хорошо прятал.

– Инуш, ты кружки достанешь из шкафчика? – спросил он меня, ответив на мой напряженный взгляд своим. Таким, от какого я опять