что хозяин аукциона сам работает на Рыхлина. Это темная лошадка.

– Ну и что с того? Попытка не пытка… Или тебе просто лень с ним связываться? Так бы и сказал! А то пургу всякую разгоняешь.

– Нет, что вы, я могу найти его прямо сегодня. Но…

– Да что «но», что «но»?

– Вы знаете…

Кузьмин хотел привести еще один аргумент в пользу того, что покупку книги лучше отложить до последнего момента – ведь в противном случае об этой идее мог легко узнать неприятель. Однако… спорить ему сейчас совсем не хотелось. Тем более на голодный желудок.

– Знаете, может, вы и правы, – родил вдруг он.

– Ну наконец-то, – похлопал его по плечу Клинов. – Хоть раз в жизни ты со мной соглашаешься.

Наградой за уступку стал великолепный поросенок с хреном – правда, слегка остывший.

Глава 8

«Вот, кажись, и логово „Золотого льва“», – думал Глеб, приближаясь к особняку, в котором располагался аукционный дом.

Сиверов вышел из старенькой «Волги», специально одолженной по такому случаю Потапчуком, и направился ко входным дверям. В руке у него была большая спортивная сумка.

Этот визит Слепой решил нанести на всякий случай – так подсказывало чутье. Ему хотелось как минимум увидеть Турбина. А как максимум… Мало ли что может заметить наблюдательный глаз?

Чтобы не засветиться раньше времени, Глеб обратился за помощью к гримеру, и тот изрядно потрудился над его внешностью. В итоге он превратился в немолодого бородатого мужчину.

Затем Сиверов позвонил в аукционный дом и сказал, что хотел бы выставить на торги одну вещицу. «Приезжайте, надо посмотреть», – без особого интереса ответил ему мужской голос. Не исключено, что это был Турбин собственной персоной.

Глеб отворил дверь и степенно поднялся на третий этаж. В небольшом вестибюле аукционного дома за столом сидел охранник, углубившийся в изучение какого-то мужского журнала.

Как только Глеб подошел поближе, журнал был отброшен. Секьюрити изобразил, что внимательно слушает визитера.

– Пгостите, а где я могу видеть господина дивектога? – поинтересовался Слепой.

– Заходите ко мне, – из дверного проема выглянул немолодой уже брюнет в желтом костюме. – С чем пожаловали?

Вскоре Глеб очутился в кабинете Турбина. И с интересом наблюдал за этим человеком. Ему было любопытно узнать о нем как можно больше – о его повадках, манерах, темпераменте. Для этого надо было как следует «разболтать» собеседника. А может, немножко его разозлить.

Поэтому вместо того, чтобы сразу перейти к делу, Глеб стал выдумывать с ходу всякие дурацкие вопросы:

– Скажите, а какая гавантия того, что мой анфиквавиат будет пводан?

– Смотря какой антиквариат, – уклончиво ответил Турбин. – Разные ведь бывают вещички.

– Но все-таки, каков пвоцент вевоятности?

– Понятия не имею. Аукцион – это аукцион. И предсказать его ход невозможно.

Турбин объяснял все, как маленькому ребенку. Хотя, похоже, по натуре был вспыльчив.

– А что вы, собственно, хотели нам предложить? – перешел он к делу. – А то, знаете, наш аукционный дом очень избирателен в плане своих лотов…

– У меня вефица интевесная будет, – Глеб очень хотел быть убедительным. – От тети досталась в наследство. Это на…

– Вы знаете, у нас есть и еще одно правило, – перебил его Турбин. – Предметы, которые оцениваются меньше, чем в тысячу долларов, мы на торги не выставляем.

– Так офените ее хоть в две! Фто за пгобвема?

– Это смотря какой предмет. Кстати, можно ли на него взглянуть?

Глеб не спеша открыл сумку и вытащил аккуратный матерчатый сверток.

Ему пришлось долго думать, с чем заявиться к Турбину. С одной стороны, эта вещь не должна была представлять из себя особую ценность, а с другой… Если бы он приволок какую-нибудь глупость, этот пройдоха мог что-нибудь заподозрить.

Нужная вещь была найдена благодаря стараниям Потапчука. Дома у него пылилась старая шкатулка со встроенными швейцарскими часами. Из них даже иногда выскакивала малюпасенькая птичка-синичка.

– Какой это век? – поинтересовался Турбин.

– Думаю, конец вофемнадшатого, – соврал Глеб, хотя на обратной стороне крышки часов были выгравированы цифры: 1903.

Турбин ничего не ответил. Он взял в руки шкатулку и бегло ее осмотрел. Затем поставил на стол.

– Что ж, можем взять, – без особого интереса сказал он.

– А фколько? – глаза Глеба изображали жадность. – фколько будет фтоить?

– Думаю, стартовую цену надо определить где-то в тысячу долларов.

– Так мало?

– Ладно, давайте две. Вы заполните этот бланк, мы с вами заключим договор. Деньги получите через два дня после аукциона. Если продастся, конечно…

– Пводастся, пводастся, – рот Глеба искривился в неприятной ухмылке. – Куда денется.

Он стал заполнять договор, склонившись над столом. Турбин отрешенно смотрел в окно.

– Скавите, какое фифло? – вдруг спростил Сиверов не разгибаясь.

– А? Что вы говорите? – аукционщик явно отвлекся. – А, число… сейчас посмотрю.

Глеб про себя отметил, что Турбин думает о чем-то очень важном. Вообще, этот человек оставил у него неприятное впечатление. Он казался каким-то скользким. И на самом деле, похоже, был таким.

* * *

Слепой едва успел добраться домой, как его побеспокоил Потапчук.

– Срочное задание, – сказал он. – Завтра встречаемся. Не позже восьми.

Когда Глеб появился в назначенное время, генерал сообщил: завтра Глеб полетит в Берлин.

– Вчера я сделал прелюбопытное открытие, – похвастался Потапчук. – Представляешь, оказывается, этот немец… ну, тот, который «Слово о полку» купил якобы, он до нынешнего дня жив-здоров! И тебе надо будет с ним пообщаться. Во что бы то ни стало.

– А он знает что-нибудь об этом деле?

– Вот это, мой маленький друг, – Федор Филиппович нежно похлопал его по плечу, – тебе как раз и предстоит выяснить.

Глава 9

Покинув борт огромного «боинга», принадлежащего компании «Люфтганза», Глеб двинулся к терминалу, чтобы пройти паспортный контроль.

На улице было тепло – во всяком случае намного теплее, чем в Москве. Светило мягкое осеннее солнце, и Сиверову