то время были уже пенсионерами и мне пришлось договориться с матерью. Зимой работы было мало и она, оставив хозяйство на отца, приехала в Москву.

Представьте себе отец ― мужик, научился и сам руками, а не каким-то аппаратом, доил корову, ― тогда в старообрядческом поселении это было просто уму непостижимо. Он, конечно, этот факт от соседей всячески скрывал. Оно и понятно. Иначе не будут давать прохода ― засмеют.

Мать, нянчила внучку три месяца и была вынуждена уехать. В Щурово она отправилась не одна: забрала с собой и Машу. Девочка пробыла в селе целое лето. Для того чтобы Маша не скучала мы попеременно брали на работе отпуск, вначале Мария, а затем и я, и ездили к ней.

Дочка очень привыкла к сельской жизни. Мне никак не удавалось уговорить Машу отправиться в Москву. И тогда родительница пошла на обман:

— А вы покатаетесь и вернетесь назад! ― сказала девочке моя мать, но в ответ услышала:

— Хорошо, бабушка, но только и ты поедешь с нами! ― Поехала и мать, но в Москве при выходе из троллейбуса Маша, увидев улицу и знакомые ей дома, тут же торопливо бросилась назад:

— Это, Моськва, это Моськва. Не Щюрово!

Прошло время и этот забавный случай ушел в прошлое. Я, глядя на своих детей: Машу и Женю готов был заниматься и следующим ребенком. Но «консилиум на диване» не дал мне возможности себя проверить, а отсюда сложно сказать, каким был бы отцом, наверное, добрым и ласковым, многие неудачи детей я часто да бы избежать крокодиловых слез брал на себя.

И однажды, оставшись с Женей наедине, получил, услышав от него: ― Нет, это не ты виноват. Это все из-за меня случилось. Захотел-то ведь я! Если бы не я, ничего бы не произошло».

Что плохо, он мои какие-то промахи, связанные косвенно с ним, неожиданно, отчего стал перекладывать на себя. Я тогда испугался, что это в будущем может привести к катастрофе в его жизни.

Мне многих трудов стоило Женю переломить и заставить не брать на себя того, что он не совершал.

У меня из того времени засел в памяти один неприятный эпизод: мы с ним отправились в магазин. Мальчик увидел горку из арбузов. Он так на них смотрел. Хотя денег у меня было в обрез, ― зарплату задерживали, а если выдавали, то от случая к случаю, ― я не удержался и решил купить.

Арбуз я выбрал по желанию мальчика и при расплате меня просто нагло, смеясь в лицо, обманула толстая тварь ― продавщица в грязном халате, не пожалела даже, стоящего рядом ребенка.

Эта, так называемая толстая тварь вовремя получения за товар денег внимательно следила за моими руками. Я, пытаясь расплатиться без сдачи, перебрав последние имеющиеся купюры, вынужден был отдать ей крупную, а более мелкую сунул в карман. Для нее этого было достаточно, выдавая сдачу, она не додала мне столько, сколько я сунул в карман и на мой вопрос:

— А еще?

— А вы у себя в кармане посмотрите…. Достаньте денежку и все вместе посчитайте. Вот оно и сойдется!

Я недоуменно уставился на продавщицу, затем затеял скандал. Доказать ничего не смог. Рядом, как на зло ни одного покупателя. Что толку ― кричи не кричи, не поможет. Но это не главное. Женя этот обман отчего-то принял на свой счет и долго плача сквозь слезы неистово кричал мне:

— Я виноват, это я захотел. Я не буду есть арбуз, не буду!

Если бы я делал покупку один ― другое дело, а так мне еще пришлось долгое время доказывать непричастность сына к этой нехорошей истории.

— Ну, причем тут ты? Что из того, что ты захотел сладенького? Покупал я, а не ты! Это моя ошибка, мне не нужно было «светить» свои деньги. Жулики только того и ждут чтобы нас доверчивых облапошить.

Долго, не один месяц, мы с ним возвращались к «этому несладкому, для нас даже горькому арбузу», пока он не поверил мне, что это произошло не из-за него. Он тут ни причем. А еще для меня было важно воспитать у него силу духа. Человек никогда не должен опускать руки.

Изменения в характере Жени, заметила однажды даже его сестренка Маша во время игры с детьми подруги моей жены ― Валентины Гулишвили. Пусть он у них и не показывал на комнатном тренажере класс, ― у нас дома такого не было, ― однако упорно пытался повторить за Артемом его трюк и однажды это ему удалось. Я был мальчиком доволен. Он начал догонять своих сверстников.

Работа в институте вынуждала меня часто ездить по командировкам, возвращаясь домой, я обычно в квартире никого не заставал. Однажды я приехал в выходной день ранним утром. Мне было неудобно звонить домой Валентине. Я боялся разбудить ее детей. Ложились они спать всегда очень поздно и вставали ближе к обеду. Немного полежав на подаренной нам Хазарскими кушетке, я заглянул в холодильник и ничего не найдя отправился в столовую, она была недалеко от дома ― на соседней улице. Мы в нее часто заглядывали при строительстве нашего дома. Затем сытый, как лось, я неторопливо пошел домой в надежде, что все уже на месте, по дороге заглянул в афишу, появилось желание сходить с детьми в кино и, не найдя ничего привлекательного, поднялся к себе в квартиру. Дома опять никого. Потолкавшись из угла в угол, я решил съездить в кинотеатр, перед сеансом взял в буфете чешского пива, попил и довольный, успокоенный после просмотра картины ― прошелся в парке, дав возможность жене и детям вернуться домой. Но ― снова ни кого. Только я разулся: звонок телефона. Я взял неторопливо трубку:

— О-о-о, ты уже дома, приезжай, забери нас. Мы находимся у Вальки. Добраться, думаю, ты знаешь как, не забыл? Да и еще: ищи нас возле дома. Мы будем гулять. Все, давай, пока, до встречи! Ждем!

Что делать? Я обул туфли, закрыл квартиру и пошел на остановку транспорта. Ждал недолго, сел в автобус и отправился до места назначения. Мне не нужно было делать никаких пересадок, однако пришлось переходить через железнодорожные рельсы. Тот район мне был знаком, в нем располагался завод, на котором я однажды вел договор, внедрял свою новую разработку.

Я, по звонким знакомым мне детским голосам, без труда вышел на Марию, правда, ни Валентины, ни Эдуарда отчего-то рядом с нею не оказалось. Детвора, прячась за деревьями, играла в догонялки. По лицам дочери