Кэридвен делала вид, будто поглощена мыслями о грядущей войне и не замечает Джессе. Долго игнорировать его не получится, но, жар и пламя, она постарается делать это как можно дольше.

Лагерь беженцев находился всего в дне езды от Лэнгстоун, и ночевать в лесу им не пришлось. Как только солнце зашло за горизонт, они выехали из леса в Ранийские прерии. Место для лагеря беженцев выбрал муж Лекана. Раньше они ютились в лесу, но лагерь разросся, и влажный прохладный климат не шел на пользу саммерианцам. Теперь они обустроились на краю леса, недалеко от прерий, где можно наслаждаться жарой.

Кэридвен вдохнула сухой воздух с ароматами трав, и грудь заныла от воспоминаний о Саммере. О ее потрескавшейся, выжженной солнцем земле. Она сжала кольцо Жизель, лежащее в кармане. Не только Жизель нужно защищать свое королевство. Теперь, когда Симон мертв и Кэридвен осталась единственной наследницей Саммера…

Она прикрыла глаза, почувствовав растущий в горле ком. Ее брат умер, Ангра медленно и неотвратимо порабощает мир. Но где-то в глубине души Кэридвен радовалась: исполнилось одно из ее давних и заветных желаний. Не один год она страстно желала стать правительницей Саммера. Все-таки она саммерианка до мозга костей — найдет, чему порадоваться, в любой ситуации.

Кэридвен открыла глаза и увидела силуэты, спешащих к ним из сумрачной синевы ночи людей.

— Лекан! — Калео бежал к ним в высокой траве.

За ним следовало несколько солдат. Кэридвен вздохнула от облегчения: все они были саммерианцами, а не выдающими себя за беженцев якимианцами. Чтоб ей пусто было, этой Жизель. Когда солдаты поняли, кто приехал, то повернули обратно в лагерь.

Лекан кинулся к мужу, не обращая внимания на боль в ноге: рана перестала кровоточить, но все еще ныла. Они столкнулись друг с другом и упали в высокую траву. Раздавшийся оттуда взрыв смеха быстро затих. В наступившей тишине Кэридвен перевела взгляд на Джессе. Без маски он выглядел совершенно по-другому. Им предстояло многое обсудить, в том числе и вопрос, нужна ли Джессе новая маска. Кэридвен приятно было видеть его эмоции и освещавшую лицо улыбку. Джессе посмотрел на Кэридвен, коротко склонил голову и поехал в лагерь. Она думала, что без него ей станет легче. Как бы не так.

Кэридвен подъехала к друзьям.

— Принцесса! — воскликнул Калео. — Ты привела его раненым. Опять!

Она пожала плечами.

— Я ведь знаю, как он обожает, когда ты заботишься о нем.

Лекан лежал, раскинув руки.

— Мне необходим постельный режим. И лучше меня свяжи. Для моей же пользы, а то сам себе не доверяю.

Калео наклонился к нему с таким лицом, что Кэридвен засмеялась.

— Я уже спала в палатке с вами, — заметила она. — И не уверена, что ваш так называемый постельный режим безопасен.

Калео захохотал, и Лекан, воспользовавшись этим, опрокинул его и навалился сверху. Задев раненую ногу, он вскрикнул от боли. Калео бросился осматривать колено мужа, и они начали нежно подшучивать друг над другом. Кэридвен залилась краской и поехала дальше, оставив их наслаждаться воссоединением.

Лагерь выстроился неровным кругом и оброс палатками, между которыми пролегли кривые дорожки. Беспорядочный суматошный лагерь для беспорядочных суматошных людей.

Кэридвен соскользнула с лошади и отвела ее в загон. Все устраивались на ночь, поэтому ей встречались только солдаты, охраняющие лагерь. Узнавая принцессу, они кивали. Кэридвен обвела взглядом палатки. Ничего не изменилось. Она невольно сжала кулаки. Почти ничего не изменилось. Три сотни беженцев из восьмисот оказались якимианскими солдатами. А ведь на их месте могли быть рабы, действительно нуждавшиеся в спасении. Проклятая Жизель.

Сколько якимианских шпионов выставляют себя солдатами Кэридвен? Сколько их прячется среди простых беженцев? Если все триста шпионов затесались в ряды ее бойцов, то у нее остается всего сто пятьдесят солдат не якимианцев. Сто пятьдесят. Такое число против Ангры… смехотворно. Ей придется использовать якимианских солдат. Но для чего? Бойцы Кэридвен годами вели в Саммере партизанскую войну. Можно продолжать устраивать внезапные облавы и западни на дорогах. Кэридвен потерла лоб. Только поможет ли это? Сможет ли она со своими партизанами вырвать Саммер из хватки Ангры? Потому что сначала она пойдет в Саммер, наплевав на указания Жизель. Пусть Яким подрожит немного от страха в ожидании нападения Ангры.

— Венни!

Кэридвен расплылась в улыбке. Только один человек на свете зовет ее так. Впервые услышав подобное обращение, Кэридвен насупилась. Однако это лишь воодушевило теперь уже восьмилетнюю Амели. Якимианскую малышку продали в Саммер, когда ей было всего два года. Калео с Леканом полюбили ее и приняли в свою семью. Лекан ни словом не обмолвился о планах Жизель. Ни разу не возмутился тому, что, преследуя собственные цели, Жизель испортила жизнь его дочери. Кэридвен хорошо знала Лекана и понимала: он никогда даже не подумает о подобном. Но ничего, Кэридвен пылает праведным гневом за них обоих.

Она распахнула объятия.

— Лекан вернулся, — сказала Кэридвен девочке.

Огромные глаза Амели стали еще больше, на губах расцвела улыбка. Шрам под ее левым глазом пополз вверх. Он едва заметен, но навсегда останется с ней — клеймо, из-за которого, вернись она в Яким, ее быстро отправят в Саммер. Амели теперь собственность Саммера и потому вынуждена прятаться в лагере беженцев вместе с остальными освобожденными Кэридвен людьми. Маска бы скрыла ужасную метку. Одно время Кэридвен подумывала о том, чтобы увезти бывших рабов в Вентралли, но отказалась от этой мысли.

Захлопав в ладоши, Амели унеслась прочь.

— Папочка! — раздался в отдалении ее радостный крик.

— Ами! — отозвался на него Лекан.

Кэридвен улыбнулась. Приятно сознавать, что даже в таких условиях ребенок остается ребенком — счастливым, простодушным, невинным.

Краем глаза она уловила движение слева и обернулась. На свет ближайшего факела вышел Джессе. Его распущенные темные волосы развевались на ветру, верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, на лице отросла щетина. Кэридвен впервые видела Джессе таким растрепанным. Однако небрежный внешний вид не мешал ему выглядеть достойно. Как это по-вентраллиански! Кэридвен едва сдержала улыбку.

— Твои дети уже здесь? — спросила она и поразилась сама себе: она первая с ним заговорила.

Джессе вздрогнул, потрясенный, похоже, не меньше нее. Он стоял, засунув руки в карманы и покорно опустив плечи.

— Нет… Я узнавал. — На его лице отразилась печаль, но он тут же прогнал ее, попытавшись сказать более радостно: — Наверное, они пошли другим путем. Тогда они доберутся через несколько дней.

— Можно выслать на их поиск людей.

— Да. Да, пожалуйста! — Джессе поймал себя на том, что почти умоляет ее, и взял себя в руки. Он боялся давить на нее, боялся показать чувства.