– Только я, в отличие от тебя, ни про какую биографию не врала, – пожала плечами Надя.

– И я бы не врал, но меня вынудили, – усмехнулся Влад. – Егор Егорович вынудил.

– При чем здесь он?

– А то ты не поняла: он в каждом, кто к Крестовской приходил, соперника видел, – поморщился Влад. – До дрожи в коленках боялся, что танцовщица свои богатства не ему, а кому другому оставит... Вот и пришлось мне соврать про биографию... Чтоб отвязаться от него.

– И очень глупо ты соврал, – пожала плечами Надежда.

– Как уж сумел, – виновато вздохнул ее собеседник.

Надя промолчала. Задумалась. Новая версия Влада, конечно, звучала куда правдоподобнее, нежели первая, про историка. Но все равно что-то ее настораживало. Какая-то мелочь. Деталь... Но что именно? С ходу и не сообразишь...

– Ладно, великий биограф, – пробормотала Надя. – Считай, что я тебе поверила.

В конце концов, не будет же она возвращать ему букет и отказываться от похода в театр?!

* * *

Добрая половина зала в тот вечер плакала.

Руководитель Главного театра произнес перед началом спектакля проникновенную речь. Завершалась она словами: «Мы никогда не забудем вас, несравненная Лидия Крестовская... И сегодняшний спектакль, ваша любимая «Жизель», – это наш вам прощальный подарок...»

Разумеется, артисты превзошли самих себя. Исполнители главных ролей выдавали такие прыжки и рискованные поддержки, что зал то и дело ахал и разражался аплодисментами. Даже самые распоследние подружки невесты работали на пределе возможностей. Словно уверовали, что за ними наблюдает всевидящий дух прославленной балерины...

Завершился спектакль овацией, служительницы выносили артистам все новые и новые букеты.

А когда аплодисменты уже стали затихать, свет в зале внезапно погас. Но тут же вспыхнул единственный прожекторный луч. А с потолка на сцену, как бы паря над ней, начал медленно опускаться огромный портрет великой артистки. Создалось полное ощущение, будто балерина незаметно наблюдала за спектаклем и лишь теперь дала о себе знать. Зрители вновь захлопали. А артисты (подала пример Жизель) – стали бросать свои букеты к портрету почившей примы. И тут уж даже самые сдержанные пустили слезу... А Надя, плача вместе со всеми, вдруг подумала: «Вот так и надо жить, вот так! Чтобы, когда умрешь, по тебе переживала вся страна!»

Когда же шоу наконец завершилось и публика потянулась к выходу, к Владу и Наде подлетела Магда. Была сегодня она очень суетливой и никчемной, особенно по контрасту со своей умершей подругой, все еще следящей за ними со сцены... За ее спиной молчаливой тенью маячила ее постоянная спутница – Антонина Матвеевна.

– Ребята, не уходите. Вы мне нужны, – потребовала Магда.

Надя скривилась. И Влад тотчас уловил ее настроение. Холодно ответил Магде:

– Извините, но мы спешим.

– И куда же? – нахмурилась та.

Он не смутился:

– У нас столик в ресторане заказан, на десять вечера.

– Ах, вот как! – поджала губы Магда.

– Вы что-то имеете против? – не удержалась Надя.

– Да делайте вы что хотите, – буркнула та. И совсем уж тихо добавила: – Если вам совесть позволяет.

Надя вспыхнула. Влад легонько коснулся ее локтя – не кипятись, мол. И небрежно спросил:

– Вы нас в чем-то обвиняете?

– Ни в чем я вас не обвиняю. Просто не время пока любиться! – вновь возвысила голос Магда Францевна. – Постыдились бы! Другим сейчас заниматься нужно!

Вообще без тормозов тетка!

Надя уже открыла рот, чтоб нахамить в ответ, однако Влад ее вновь опередил:

– У вас есть какие-то конструктивные предложения?

– Конечно! – не растерялась Магда. И веско заявила: – Мы все, кому была дорога Крестовская, не должны оставлять ее смерть без возмездия.

– Но что мы можем сделать? – устало спросила Надя.

– Хотя бы привлечь внимание общественности, – парировала Магда. – Согласитесь, смерти Лидочки сопутствовали весьма необычные обстоятельства. С какой стати она подарила свою квартиру совершенно постороннему человеку? Почему этот человек заставил ее подписать очень странное распоряжение о похоронах?.. И самое главное: не виновен ли он в ее смерти?!

– А как вы привлекать внимание-то собрались? Пресс-конференцию, что ли, по этому поводу созовете? – усмехнулась Митрофанова.

– Еще чего! Тратить время на глупости! – отмахнулась Магда. – Нет. Мы – все четверо – должны написать запрос в прокуратуру. И озвучить в нем все наболевшее. Нельзя дать Егору Егоровичу вывернуться. Нельзя позволить этому мужлану и хаму все захапать. Чтобы он жил в квартире Лидочки? Перестроил ее по своему деревенскому вкусу? Самое ценное припрятал, а все остальное – просто вынес бы на помойку?.. Мы просто не можем этого допустить!

Голос у Магды был противным, режущим – настоящая циркулярная пила, и Надя еле удерживалась, чтоб не попросить ее говорить тише. А еще лучше – чтоб не ляпнуть: допустим, удастся ей оттеснить Егора и захапать имущество балерины, как сама-то она им собирается распоряжаться? Не по тому ли принципу – самое ценное себе и только что попроще в музей?

И вообще: чего они все так вцепились в несчастного Егора?.. Конечно, человек он не самый симпатичный. И смерти Крестовской неприкрыто дожидался. Любому надоест долгие годы возиться с капризной старухой – абсолютно тебе чужой... Но почему сразу думать, что он убил? Ладно бы Егор с Крестовской пару месяцев был знаком, а потом балерина подарила ему квартиру и сразу умерла. Тогда еще можно было его заподозрить. Но тот ведь лет пять ее холил, пестовал, терпел все капризы. Зачем? Коли планировал убить – мог бы и раньше!

Однако говорить обо всем этом явно было бесполезно. И потому Надя спросила другое:

– Неужели эти запросы в прокуратуру кто-нибудь вообще читает?..

– Анонимные – нет, – отрезала Магда. – А подписанные уважаемыми людьми – обязательно. Тем более что речь идет не о какой-то тете Маше, а о женщине, бывшей народным достоянием...

– О господи! – не удержалась Надя.

Этой Магде только с трибуны вещать.

Влад тоже улыбнулся, но произнес миролюбиво:

– Хорошо говорите, Магда Францевна, верно. Только, раз все здесь свои, поменьше пафоса, ладно?..

– Вам просто наплевать, – надулась Магда. – Вы все заняты, вам свое время тратить не хочется. А негодяй, значит, пусть торжествует...

– А что сделаешь с этим негодяем? – вздохнул Влад. – Вы ж сами рассказывали: на квартиру есть дарственная, ее оспорить невозможно. Распоряжение о похоронах – тоже подписано Крестовской лично, подпись – достоверно ее. И нотариус свидетельствовать против Егора ни при каких обстоятельствах не будет, чтоб своего места не лишиться...