Когда судьба в третий раз подала знак, вопросительно посмотрев на меня глазами приятеля, решение было принято. Абсолютно не подумав, что в этот момент решаю свою дальнейшую жизнь, я ответил: «В конце концов, а почему не я?!»

Рисунок Диора, английский Vogue, 1947

Рисунок Рене Грюо для Диора, 1948

Рисунок Рене Грюо для Диора, 1949

Дневное платье из черной шерсти «Покинутая» от Диора, коллекция осень – зима 1948/1949

Бальные платья от Диора, 1949

Модель «Тюильри» от Диора, 1949. Фото – Вилли Майвальд

Модель в стиле new look, 1950

Туфли Роже Вивье для Диора, 1950

Платья в стиле new look, 1950

Любимая манекенщица Диора Рене в вечернем платье, 1950

Эвита Перон в вечернем платье от Диора, 1950

Платье из набивной ткани от Диора, 1952

Вечернее платье в стиле new look, 1952

Зимнее вечернее платье от Диора, 1953

Летнее платье от Диора, 1953

Вечернее платье от Диора, 1953

Марсель Буссак (посередине), 1946

Жребий был брошен. Только я произнес эти слова, впрочем весьма безобидные, сразу почувствовал головокружение: я понял, что меня ждет. Прежде всего, мне предстояло встретиться со знаменитым господином Буссаком, председателем мощной текстильной промышленной группы (C.I.C.).

Мне даже трудно было это себе представить! Я буду вести переговоры с опытным коммерсантом или с несколькими предпринимателями, которые, может, не очень сведущи в моей профессии. Это странное слово «дела» со всеми его опасностями во множественном числе меня всегда приводило в ужас. Я был растерян и напуган, хотя… что может быть приятнее делового завтрака. Однако прежде чем встретиться с господином Буссаком, я беседовал с господином Файолем, его правой рукой, тот хотел составить обо мне свое мнение.

К моему огромному удовлетворению, я увидел, что господин Файоль, ставший впоследствии моим хорошим другом, не носил ни серого кителя с галунами, ни полосатых брюк, ни твердого воротничка. Его карманы не были набиты записными книжками и карандашами, зато он, как и я, ценил хорошую кухню. Более того, он не задавал вопросов-ловушек, ожидая, что я запнусь в ответ. Высокий, с прямой спиной, симпатичный, он был прекрасно настроен и, желая меня ободрить, проявлял некоторую напускную откровенность. И что особенно важно, он прекрасно понимал, что такое элегантная женщина. Пришедшая с ним Надин Пикард[61] обожала красивые туалеты. Во всяком случае, казалось, он понимал, что отсутствие деловой хватки не помешает мне профессионально заниматься модой, и не видел во мне папиного сынка, которого жизнь заставила действовать самостоятельно.

По правде говоря, я сам себя считал именно таким и с большим трудом боролся с этим комплексом всю жизнь. Я пришел в профессию поздно, без всякого обучения, мог рассчитывать только на свою интуицию, поэтому всегда мучился угрызениями совести, что мне не хватает знаний в своем деле, где учатся каждый день. Может, именно из-за этого страха я отбросил все свои сомнения и создал нового Кристиана Диора? Мне показалось, что мы расстались с Файолем вполне довольные друг другом.

Мы условились, что, прежде всего, мне следует ознакомиться с работой Дома «Гастон». Это давало мне возможность несколько отложить неизбежный разговор с Делонгом.

Через три дня я проследовал по улице Сен-Флорентен, где ранее, в 1925 году, был роскошный Дом моды «Филипп и Гастон»[62]. Помню, как прекрасная Югетт Дюфло[63] всегда здесь одевалась. Теперь Дом назывался просто «Гастон», он не смог вынести испытаний войной, стал заниматься только мехами и в результате пришел в упадок. Я посетил Дом, все очень внимательно осмотрел, но с первого взгляда убедился в бесперспективности этого заведения. Столько людей до меня тщетно пытались изо всех сил восстановить некогда славные имена!