– Я объяснила, что ты все знаешь про него и бросишься на помощь, если понадобится, стоит только подать сигнал. – Анапе не опускала глаз. – Ведь все отцы – волшебники, особенно ты.

– Анапе…

– Вместе мы выбрали твое фото из свадебного альбома, пошли в магазин, и он сам выбрал рамку. Дамиан хотел иметь на всякий случай двойную защиту, поэтому на рамке изображен Бэтмен, а ты выглядишь сильным, смелым и могущественным. Иногда я вижу, как Дамиан беседует с твоим портретом, будто ты настоящий. Для него ты всегда был таким.

Дарио не знал, что сказать. Анапе продолжала:

– То, что ты сделал – вывез его за океан, возился с ним эти несколько дней, тратил на него время, – не страшно. Я знала, что ты не обидишь его. Дамиан представлял все как грандиозное приключение с человеком, которого, как ему казалось, он хорошо знал. Ты для него настолько же реален, как любой телевизионный персонаж. Это не сломает его. Он упрямый ребенок.

Глаза Анапе потемнели, стали жестче. Дарио казалось: не двинувшись с места, одним взглядом она обнажила его душу.

– Самое страшное случится тогда, когда тебе надоест эта игра. Ты снова станешь Ди Сионе – хозяином компьютерной империи. Ты выкинешь его обратно, где нашел, и забудешь все заманчивые обещания. Это пугает меня, Дар, потому что тогда ты по-настоящему разобьешь его сердце.

– Этого не будет, – услышал свой хриплый голос Дарио.

– Ты явился ниоткуда, умчал его, как таинственный, сказочный герой, и пока не разочаровал его. – Анапе больше не выглядела свирепой. Наоборот, ее окутала глубокая печаль, отчего Дарио почувствовал себя совершенно раздавленным. – Но это произойдет. Дамиан решит, что это его вина, будет думать, как вернуть твою любовь. Так всегда бывает с детьми, – покачала она головой и стала еще печальнее. – Было бы добрее оставить все как есть. Ты представлялся бы ему безупречным героем, а не реальным человеком, ненавидящим его мать, бросившим его. Обычная и очень банальная история. Он предпочел бы видеть в тебе волшебника, целиком принадлежащего ему одному.

– Ты говоришь о нем, Анапе, или о себе?

Ее губы предательски дрогнули.

– Я давно не верю в магию, – призналась она. – Ты никогда не принадлежал мне.

Зачем он затеял этот разговор? Дарио не хотел знать, что ждет его за дверью, которую он случайно приоткрыл.

– Напрасно ты считаешь меня бессердечным, – возразил он, словно защищаясь. Разве он виновен в грязной истории предательства, а не Анапе? – Ничего подобного не будет.

В ответ Анапе засмеялась тихо и грустно, словно предвидела безнадежное будущее.

– Не зарекайся, Дар, – прошептала она, разрывая ему душу. – Это неизбежно потому, что такова твоя природа.

Утром Дамиан проснулся совершенно здоровым.

– У него был жар, – заметил Дарио за завтраком, наблюдая, как мальчуган гоняется за собственной тенью по широкому застекленному балкону нижнего яруса пентхауса. – Я щупал его лоб.

– Дети остаются неразрешимой загадкой, – пожала плечами Анаис.

Она не понимала, что происходит. Вообще-то Дарио должен был выставить ее вон. Анаис ожидала этого с той минуты, когда проснулась в неловкой позе на узкой кровати рядом с Дамианом. Однако Дарио с непринужденным видом сидел за столом на террасе, где экономка накрыла для них завтрак. Перед ним лежала кипа газет с броскими заголовками и фотографиями из их прошлой жизни. Время от времени он бросал на нее вопросительный взгляд, но ничего не говорил.

Анаис тоже молчала, оправдывая себя, что не затевает дискуссии, не швыряет в него тарелками потому, что избрала разумную стратегию. Дамиан снова был с ней, а это главное.

Уходя на работу, Дарио спросил, где она остановилась. Анаис назвала адрес скромной гостиницы, готовая к тому, что ее попросят уйти. Он кивнул, и через час курьер доставил в прихожую ее чемоданы, а экономка унесла их, чтобы распаковать в комнате напротив хозяйской спальни, а не в гостевом крыле, где находилась комната Дамиана. Анаис знала, что обязана возмутиться и бежать вместе с сыном, как только за Дарио закрылась дверь. На худой конец, она должна потребовать личных объяснений и прекратить обмен оскорблениями через газеты. Нужно только дождаться возвращения Дарио из офиса.

Однако, когда няня увела Дамиана гулять в парк, Анаис села за работу, заброшенную с того дня, когда Дарио появился на острове. Вечером экономка приготовила ужин для них троих, и Анапе не нашла повода для выяснения отношений. Жизнь потекла день за днем своим порядком. Они не возвращались к темному прошлому, не обсуждали события, которые привели к нынешней развязке, а просто жили почти как… нормальная семья. Вечерами, если позволяла погода, ужинали втроем на открытой террасе.

«Как нормальная семья». Анапе понимала всю опасность иллюзии, но не находила сил разрушить ее. Казалось, Дарио тоже готов мириться с обманом, так похожим на мечту. Ей становилось все труднее лавировать на зыбкой почве придуманной жизни.

Дамиан полюбил Дарио сразу и безоговорочно. Анапе сожалела, что ребенок только сейчас, спустя годы, узнал отца. Она не сомневалась, что ее малыш никогда ни в чем не нуждался и был счастлив, но нынешняя, похожая на яркую сказку жизнь с папой и мамой оказалась в сто раз лучше. Шесть лет назад Анапе любила Дарио и, к своему отчаянию, сохранила любовь, но она по-новому осмыслила это чувство, когда, ворвавшись в комнату, увидела, как Дарио укачивает на руках плачущего сына. Или когда слушала, как он на разные голоса читает мальчику книгу перед сном и, к восторгу малыша, уступает ему победу в видеоигре, получая от этого не меньшее удовольствие. Она многое увидела в новом свете после рождения ребенка, оценив бескорыстную поддержку тети и дяди. Тем не менее она воспринимала любовь как короткий эмоциональный всплеск, за которым следовали мучительные годы равнодушия и вражды, пустоты и сожаления, – этому научили ее родители, и она испытала это сама. Теперь, наблюдая за отцом и сыном, она словно видела восход солнца над новым миром. Как она могла лишить Дамиана счастья, о котором боялась мечтать? Впрочем, в глубине души она знала, что расплата неминуема.

Однажды вечером, следуя заведенной рутине, они собрались за столом. Ужин прошел в непринужденной обстановке с легким разговором и смехом. Правда Анаис требовалось все больше усилий, чтобы сдержать желание докопаться до истины, но еще больше она боялась нарушить хрупкий мир. Они уложили Дамиана спать, будто всегда делали это вместе, как примерные родители, вышли в коридор и закрыли дверь в спальню ребенка. Вдруг Анаис охватил безудержный смех. Она отчетливо вспомнила родовые муки в клинике, когда никого не было рядом. Она по-прежнему одинока, как бы хорошо они с Дарио ни играли свои роли.

– Что смешного? – спросил он.

Ей надо было просто, не отвечая, пожать плечами. С растрепанными волосами, закатанными рукавами белой рубашки, открывавшими сильные загорелые руки, Дарио выглядел особенно неотразимым. Анаис все ждала, когда перестанет так остро реагировать на него. Неужели после всего, что он сделал, она все еще не научилась воспринимать его всего лишь как часть окружающей среды? Может, виной всему его синие глаза?