несчастные лишенцы. Они делились с лишенцами паечным хлебом и сахаром, и лишенцы их пускали в свои каморки, полные пыли, моли и плесени» [День второй, гл. 4].

При зачислении в лишенцы в эту отверженную категорию попадала и мелкая сошка царских учреждений: бухгалтеры, машинистки и т. п., а также врачи, инженеры и другие якобы враждебные элементы. Критикуя такие перегибы, фельетонист рассказывает, как в избирательную комиссию пришел банщик Сандуновских бань, заплакал и сказал: «Совесть заела. Я Рябушинскому спину по субботам мочалкой шаровал. Вяжите и меня. Все равно» [А. Зорич, Пескари, Чу 06.1929]. Автор этого фельетона — один из тех советских журналистов, которые оставались верны традиционному гуманизму русской литературы. В целом же для советской печати и юмористики тех лет характерно безжалостное и злорадное отношение к людям, лишенным каких бы то ни было прав и куска хлеба.

По аналогии с «лишенцем» возник и термин «вычищенец» (по такой-то категории чистки).

В записной книжке Ильфа находим записи: «Умалишенец»; «На почтамте оживление. «Дорогая тетя, с сегодняшнего дня я уже лишонец»»; «За что же меня лишать всего? Ведь я в детстве хотел быть вагоновожатым! Ах, зачем я пошел по линии частного капитала!» [ИЗК, 274, 283].

Комизм слов Бендера состоит, видимо, в том, что «лишенец» употребляется как бранная экспрессивная кличка на — ец вроде «поганец», «убивец», «стервец» (очередная контаминация советского термина с чем-то нарочито аполитичным). Отражена здесь также манера тогдашних обывателей пускать в ход в бытовых склоках политические ярлыки. В рассказе В. А. [Ардова?] «Случай в трамвае» пассажир битком набитого трамвая ругает соседку: «Барыня!.. Должно лишенка. Ишь ведь каблуки какие… Лишенка, лишенка и есть… Таких мы в 18-м году прямо к стенке ставили. И стоит!» Заступаясь за женщину, другой пассажир ругает первого «Кулак!», а за этим следует перебранка всего трамвая [см. ЗТ 32//11], во время которой едущие перебирают весь набор расхожих политических ругательств.

«Долго еще пассажиры ссорились между собой, называя друг друга бюрократами, головотяпами, совдураками, шкурниками, рвачами, вредителями, подхалимами, белобандитами, бузотерами, подкулачниками, контрами, наймитами, царскими прихвостнями, гидрами буржуазии, мировыми акулами, несознательными, темной силой и мистиками. И — самое интересное — почти отпали обычные ругательства, вроде дурака, чорта, сволочи и тому подобных. Пассажиры старались выразиться по-газетному, по-газетному охарактеризовать своего противника» [Чу 50.1929. См. также ДС 13//15, сноска 2].

12//9

Бендер под видом милиционера выручает Паниковского. — Эпизод построен по известной приключенческой схеме. В «Пятнадцатилетием капитане» Ж. Верна дикари держат в плену путешественников, но их спасает оставшийся на свободе участник экспедиции — негр Геркулес. Он является в деревню под видом знаменитого знахаря и колдуна и уводит пленников якобы для принесения их в жертву богу дождя [II. 16: Мганга]. В «Принце и нищем» М. Твена Майлз Хендон спасает принца, несправедливо обвиненного в краже, от разъяренной толпы, уводя его со словами: «Этим должен заняться закон». Спасение героя от суда Линча под видом ареста — кульминационная сцена в «Квартеронке» Майн Рида. Аналогичную хитрость применяют жулики в рассказе О’Генри «Джефф Питерс как личный магнит»: Энди Таккер, выдавая себя за детектива, уводит своего партнера, пойманного законопослушными гражданами, и оба благополучно скрываются.

Вместе с тем трудно не заметить в этой сцене ЗТ параллелизма с евангельским рассказом об Иисусе и грешнице [Ин. 8.3-11]. Фарисеи хотят побить женщину камнями, Иисус же предлагает тому из них, кто без греха, первым бросить в нее камень (Бендер предлагает гражданам записываться в свидетели); толпа (как и в ЗТ) начинает редеть: «Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: женщина! где твои обвинители?.. Иди и впредь не греши». Стоит напомнить, что именно Паниковскому адресовал Бендер аналогичное наставление в начале романа: «Влезайте… Но больше не грешите…» [ЗТ 3]. О других параллелях Бендера с Христом во втором романе см. ЗТ 10//7.

12//10

Еще один великий слепой выискался — Паниковский! Гомер, Мильтон и Паниковский! Теплая компания!.. Я вам устрою сцену у фонтана. — «Великий слепой» — по аналогии с «великий немой», как называли ранний кинематограф [см. ДС 30//8].

Вопросы огоньковской «Викторины», иллюстрирующие тогдашнюю популярность мифа о «слепом Мильтоне»: «20. Какие мировые поэты были слепыми?». Ответ: «Гомер, Оссиан, Мильтон»; «32. Как писал Мильтон свою знаменитую поэму «Потерянный и возвращенный рай»?» Ответ: «Вследствие своей слепоты диктовал ее» [Ог 15.07.28, 30.09.28].

Ср. тот же риторический жест: «Подумаешь, какой поэт выискался! Клопшток проклятый!» [Н. Бвреинов. Кухня смеха // Русская театральная пародия, 653]; «Тоже выискался Руссо!» [Мандельштам, Египетская марка, гл. 5]. Ср. обращение Бендера к другому из своих спутников: «Как ваша фамилия, мыслитель? Спиноза? Жан-Жак Руссо?..» [ЗТ 1].

Сцена у фонтана — из «Бориса Годунова» Пушкина.

12//11

Прелестная пара: Балаганов в весе петуха, Паниковский в весе курицы! Однако, господа чемпионы, работники из вас — как из собачьего хвоста сито. — Шутка в духе тогдашних классификаций спортсменов. Ср. вопрос огоньковской «Викторины»: «26. Что такое «вес мухи?»» Ответ: «Вес наиболее легких боксеров-легковесов (до 51 кило)» [Ог 29.01.28]. Ильф и Петров охотно пользуются спортивным жаргоном. Ср. ДС 34//27 («пижоны»); ЗТ 6//22 (борьба); ЗТ 24//9 («чулки») и др.

«Собачий хвост» связан с тем, что сита делались из конского хвоста. «Господа чемпионы» вызывают в памяти пушкинское «господа енаралы» в обращении Пугачева к сообщникам [Вентцель, Комм, к Комм., 255].

12//12

Звезда говорила со звездой по азбуке Морзе, зажигаясь и потухая. — Из Лермонтова: И звезда с звездою говорит.

12//13

Еще недавно старгородский загс прислал мне извещение о том, что брак мой с гражданкой Грицацуевой расторгнут по заявлению с ее стороны и что мне присваивается добрачная фамилия О. Бендер. — Объявления о расторжении браков в 1927–1930 строились по стандартной форме: «Сафоновский орган ЗАГС сообщает, что брак гр. Подгорецких Н. Я. и Е. А. по заявлению супругов прекращен 26 апреля 1927 г. за № 34. Гр-ке Подгорецкой присвоена добрачная фамилия Жилина». Последняя формула применялась и к мужу, даже если он в браке не менял фамилии: «Гр-ну Саввину присвоена фамилия Саввин», «Гр-ну Вейсгейм присвоена фамилия Вейсгейм» [Из 07.05.27]. Слово «добрачная» в этом случае опускалось; этот шутливый штрих Бендер добавляет к официальной формуле уже от себя.

Расторжение брака было в те годы формальностью, выполняемой безо всяких усилий. Развод был возможен в одностороннем порядке. «Развестись в России проще, чем выписаться из домовой книги», — писал крупный юрист И. Ильинский по поводу семейно-брачного законодательства, принятого в конце 1926. Средняя продолжительность брака в 1927