– Господин Сипинский ван.

Цзя Чжэн торопливо бросился к дверям – ван уже входил в зал.

Начальник приказа Чжао подошел к Сипинскому вану, справился о его здоровье и сказал:

– Поскольку вы уже прибыли, пусть ваши люди вместе с моими встанут на стражу у всех ворот.

Чиновники почтительно поддакнули и вышли.

Цзя Чжэн и другие сразу поняли, что дело плохо, и бросились на колени перед Сипинским ваном. Тот, усмехаясь, обеими руками поднял Цзя Чжэна и произнес:

– Извините, что мы вас побеспокоили, но дело слишком серьезное: государь прислал нас объявить господину Цзя Шэ свое высочайшее повеление. Ныне у вас полон зал гостей, среди которых, как я полагаю, находятся ваши родственники и друзья. Я попросил бы их разойтись – пусть останутся только те, кто живет здесь.

– Хотя вы и добры, почтенный ван, – заметил Чжао, – но только я думаю, что людей из восточного дворца Нинго отпускать не стоит, так как дворец, наверное, уже опечатали.

Тут все поняли, что дело касается обоих дворцов, и очень досадовали, что не могут поскорее уйти. Но в этот момент ван сказал:

– Передайте всем чиновникам из приказа Парчовых одежд, что я отпускаю родственников и друзей семьи Цзя, пусть их не обыскивают и не задерживают.

Как только родственники и друзья услышали такое приказание, они бросились вон из дворца Жунго и исчезли как дым. Остались только Цзя Шэ, Цзя Чжэн и несколько их близких. Они были бледны от страха и дрожали всем телом.

Через некоторое время во дворце появились стражники; они взяли под охрану все входы и выходы – теперь ни хозяева, ни слуги свободно не могли сделать и шагу.

После этого начальник Чжао обратился к вану:

– Прошу вас, господин, объявите высочайшее повеление, затем приступим к делу.

Стражники только и ждали такого приказа: они заранее закатали рукава.

Сипинский ван объявил:

– Я получил высочайшее повеление вместе с начальником приказа Парчовых одежд Чжао Цюанем проверить и описать имущество Цзя Шэ.

Перепуганный Цзя Шэ пал на колени. Сипинский ван спокойно произнес:

– Высочайший считает, что, поскольку Цзя Шэ вступил в связь с провинциальными чиновниками и, опираясь на свою власть, притеснял слабых, чем не оправдал проявленную по отношению к нему милость, его следует лишить наследственной должности. В чем и состоит указ.

Начальник Чжао тотчас же крикнул стражникам, чтобы связали Цзя Шэ, а остальных охраняли.

В зале присутствовали Цзя Шэ, Цзя Чжэн, Цзя Лянь, Цзя Чжэнь, Цзя Жун, Цзя Цян, Цзя Чжи и Цзя Лань. Не было только Бао-юя, который не пришел, сославшись на болезнь, и оставался все время в комнатах матушки Цзя, да Цзя Хуаня, вообще не любившего появляться на людях.

Чжао приказал чиновникам вместе со здешними слугами обойти все жилые помещения и составить подробные описи находившихся в них вещей. Цзя Чжэн и другие члены рода Цзя испуганно переглянулись, а обрадованные стражники только потирали руки, предвкушая поживу.

– Я слышал, что Цзя Шэ и Цзя Чжэн живут в одном доме, но отдельными семьями, – сказал Сипинский ван, – поэтому в соответствии с высочайшим повелением описано должно быть только имущество Цзя Шэ, а все остальные помещения следует запереть на замок и опечатать до особого распоряжения государя.

– Осмелюсь доложить вам, что Цзя Шэ и Цзя Чжэн не живут отдельными семьями, – возразил начальник приказа Чжао. – Мне известно, что их племянник Цзя Лянь сейчас ведает всем хозяйством, и я считаю, что следует описать все имущество.

Сипинский ван промолчал.

– Имущество в домах Цзя Шэ и Цзя Ляня я должен описывать сам, – заявил начальник Чжао.

– Не торопитесь, – остановил его Сипинский ван. – Нужно сначала предупредить женщин во внутренних покоях, чтобы они успели скрыться, а потом уж приступать к описи имущества.

Не успел он произнести эти слова, как слуги и стражники начальника приказа потащили здешних слуг, требуя, чтобы те показывали дорогу.

– Не шуметь, я сам буду наблюдать за обыском! – крикнул ван и, медленно поднявшись, приказал: – Тем, кто прибыл со мной, оставаться на месте! Вернусь – пересчитаю всех!.. Кто отлучится, пусть пеняет на себя!

Вошел чиновник приказа Парчовых одежд и, опустившись на колени перед ваном, доложил:

– Во внутренних покоях обнаружены императорские одеяния и некоторые другие вещи, которыми запрещено пользоваться людям, не принадлежащим к императорской семье. Мы не посмели их тронуть без ваших указаний.

Через некоторое время появился еще чиновник и сообщил Сипинскому вану:

– В восточных комнатах обнаружены два ларца с закладными на землю и один ларец с долговыми расписками. Судя по бумагам, хозяева взимали с должников не разрешенные законом проценты.

– Вот и вымогательство налицо! – воскликнул начальник Чжао Цюань. – Нужно все описать! Почтенный ван, я сейчас все опишу, а затем испросим у государя указ о полной конфискации имущества.

В это время вошел письмоводитель из дворца вана и доложил:

– Стражники, охраняющие ворота, сообщают: «Государь особо прислал Бэйцзинского вана объявить свое высочайшее повеление».

«Не повезло! – подумал Чжао. – Нужно же было явиться этому заносчивому вану! Теперь мне не удастся в полной мере проявить строгость!»

Он направился встречать Бэйцзинского вана, но тот уже приблизился к залу и объявил:

– Государь повелевает начальнику приказа Парчовых одежд Чжао Цюаню выслушать его высочайшую волю. Высочайший указ гласит: «Повелеваем чиновникам приказа Парчовых одежд привлечь к суду только Цзя Шэ; присмотр за выполнением настоящего повеления всецело возлагается на Сипинского вана. В чем и составлен настоящий указ».

Сипинский ван принял повеление с нескрываемой радостью. Он сел рядом с Бэйцзинским ваном и тут же приказал Чжао арестовать Цзя Шэ и доставить его в ямынь.

Люди, которые производили опись и конфискацию имущества в доме, услышав о прибытии Бэйцзинского вана, вышли. А когда им стало известно, что начальник Чжао уехал, они сразу почувствовали себя стесненными и стояли навытяжку, ожидая приказаний.

Бэйцзинский ван выбрал двух наиболее честных чиновников и около десятка пожилых стражников, а остальных велел выгнать.

– Я рассердился на Чжао! – воскликнул Сипинский ван. – Какое счастье, что вы привезли этот указ, иначе здесь в доме все пострадали бы.

– Когда я был при дворе и услышал, что вы получили указ описать имущество семьи Цзя, я был совершенно спокоен, – отвечал Бэйцзинский ван, – я знал, что никто из невинных не пострадает. Никак не ожидал, что этот Чжао окажется таким подлецом! Где Цзя Чжэн и Бао-юй? Они, наверное, сильно волнуются. Как проходит опись?

– Цзя Чжэн под стражей, – доложили ему, – а в доме описывают все без разбору.

– Немедленно приведите Цзя Чжэна, я хочу у него кое-что спросить, – распорядился