Дик вздохнул и встал на ноги — ладно, это все надо будет хорошенько обдумать, но сделать это можно будет и потом. Рейкер тем временем взвалил на плечо безжизненное тело пилота и упругим шагом направился к кустам, где ожидали остальные десантники. Дику ничего не оставалось, как последовать за ним. Но он твердо решил — сразу по возвращению на корабль необходимо выяснить, что за чертовщина с ним происходит.

Домой, как они уже говорили о «Файвере», добрались уже без приключений — чего-чего, а этого добра на их долю за последние часы выпало немало. Правда, в зале нуль-лифта застали Рами, уже натянувшую скафандр и навесившую на себя бластер. Рекни была вполне готова к выходу и, если бы они на пару минут задержались, она бы тоже отправилась на планету. Прежде всего досталось Рейкеру — он молча снес вливание, поскольку действительно нарушил уговор. Впрочем, поскольку все закончилось удачно, Рами быстро сменила гнев на милость.

Все собрались в главной рубке — здесь было достаточно места и, главное, кресел. Конечно, можно было бы устроиться и в конференцзале, который нашла Джоанна буквально перед самой тревогой, однако там обстановка была бы слишком официозной.

Дик еще раз подробно рассказал то, что помнил — впрочем, это не слишком помогло расследованию. По сути, ничего серьезного он не знал, разве что тот факт, что попал под воздействие каких-то приборов. Причем, очевидно, воздействие было разовым — веди потом кто только не проходил по этому диску, но никакой реакции уже не возникало. Тут капитан вспомнил о малопонятной надписи на электронном табло — Джоанна категорически заявила, что когда они вошли в купол, на этом табло не светился ни единый огонек. Это было тем более досадно, так как Дик, разумеется, не только не имел ни малейшего представления о написанном, но и не мог даже примерно воспроизвести ни слова из надписи, так что и Джоанна, единственная из всех знавшая эланский, ничем не могла помочь. Дженнингс облазил всю компьютерную память крейсера, но либо в бортовой сети не содержалась требуемая информация, либо она была зашифрована слишком круто даже для такого специалиста, как Боб. Во всяком случае ничего он не обнаружил.

— Я своими глазами видела — убежденно говорила Диди, ни к кому конкретно не обращаясь — как Дику влепили разряд прямо в грудь. Если бы не дыра в скафандре, можно было бы счесть это галлюцинацией…

— Какая тут, к черту, галлюцинация — буркнул Рейкер, в сотый раз разглядывая скафандр Дика. Вернее, то, что от него осталось. — В общем, мы можем с уверенностью сказать одно. В капитана два раза попал бластерный луч, и оба раза не смог вызвать у него даже ожога. И причину этого я должен понять, иначе просто свихнусь…

— Может… — неуверенно предположила Анни — заряд бластера был не полной мощности… весь ушел в броню?

— Ага… расплавил эланиум, сжег ткань и сетку хака, а кожа даже не покраснела? Да у него оплавленный край брони непосредственно соприкасался с телом. Больно то тебе хоть было?

— Ну… было… немножко. Черт, да не помню я, уж очень это все быстро произошло.

— Так, блестяще… — ядовито заметила Диди — И тут он ничего не помнит. Нет, я конечно рада, что капитана дважды не прикончили, но хотелось бы все-таки знать, почему.

Обсуждение разгорелось с новой силой. Выдвигались самые идиотские версии, в частности, что тело Дика покрыто какой-то невидимой глазу защитной пленкой. Идея имела успех и длительное время уточнялись детали, пока наконец кто-то не предложил попробовать просто ткнуть ему в тело чем-нибудь острым. Джоанна тотчас же вонзила капитану в бок шпильку, Дик заорал и потребовал оградить его от надругательств. Столь удовлетворявшая всех теория была снята с повестки дня к общему разочарованию — требовалось придумать другую версию, а сил и фантазии на это уже ни у кого не было.

Дик почти не принимал участия в обсуждении, его мысли были заняты размышлениями над свалившимся на его больную голову… великое счастье или божье наказание. Краем уха он слышал версию Джоанны, что элане с помощью своих приборов сделали так, что убить человека в пределах станции было невозможно. В качестве контрдовода Рич указал на свое перебинтованное плечо. Диди безапелляционно заявила, что ранение жизни не угрожало, а шрамы только украшают мужчину. На вопрос Анни, а как же тогда перебитые рекны, девушка ляпнула было, что рекнов механизмы станции за людей не сочли, затем бросила взгляд на Рейкера, густо покраснела и принялась было выкручиваться, стараясь свести свою теорию к системе биологического распознавания находящихся на станции объектов. Рейкер в душе посмеивался, однако не мешал Джоанне замаливать грех — впредь будет думать прежде, чем говорить.

Капитан, краем уха слушая всю эту ахинею, задумчиво пытался лезвием ножа срезать ноготь на большом пальце. Лезвие было не слишком острое, поэтому попытки пока не увенчались успехом. Внезапно лезвие соскользнуло и кончик ножа полоснул по суставу.

Было больно, это очевидно. Слегка, не так, как должно было быть. Впрочем, это детали, боль можно не принимать в расчет — бывает, что порезы появляются вообще безболезненно, нервные окончания заявляют о себе позже. Однако он обратил внимание на другое — нож, казалось, рассек кожу, однако неглубоко — на половину миллиметра, от силы. И порез почти сразу затянулся, даже кровь не выступила.

«Мгновенная регенерация…» — подумал Дик, и, стиснув зубы, чиркнул ножом по подушечке пальца. Снова появилась боль, однако теперь он был готов к ее приходу, поэтому смог спокойно проанализировать свои ощущения. Да, ощущение не из приятных, однако теперь боль воспринималась скорее как предупреждающий сигнал, она была недолгой и несильной, достаточной, чтобы привлечь внимание, но не доставляющей беспокойства. Порез вновь вышел неглубокий, и так же быстро затянулся, не оставив и намека на шрам.

— Эй, кэп, чем ты занимаешься? — голос Рича оторвал его от процесса самоистязания. В настоящий момент Дик прикидывал, куда бы ему ткнуть ножом для проверки своей теории. — Что-то я раньше за тобой склонности к мазохизму не замечал.

Старк обвел взглядом друзей и взгляд его остановился на Анни. Та свернулась калачиком в кресле, которое казалось огромным по сравнению с ее миниатюрными размерами.

— Аня, брось в меня сюрикен — попросил он совершенно спокойным голосом, который ввел японку в заблуждение. Пожав плечами, она отстегнула от пояса одну из звезд, с которыми не расставалась практически никогда, кроме, разве что, брачного ложа (да и тут никто из друзей не дал бы никаких гарантий, но отважившихся спросить «Кувалду» об этом что-то не нашлось) и уже хотела было бросить ее в руки Дику, когда тот ее остановил — Нет, не так. Метни ее в меня, с силой, как во врага…

— Ты когда падал, головой не сильно ударился? — поинтересовалась Анни, после того, как слегка оправилась от изумления — Или тебе захотелось красиво умереть в столь юные годы?

— Нет, ну горло мне, допустим, перерезать не надо. Куда-нибудь… ну, например, в левую руку, или…

Анни почти без замаха метнула звезду — у нее вообще обращение с этим видом оружия получалось лучше всех, на втором месте были Рич, который неустанно тренировался в безнадежных попытках приблизиться к уровню драгоценной супруги, и Дик, у которого эта процедура тоже получалась довольно неплохо. Джоанна и Боб относились к этим игрушкам как к детской забаве, а Ким, хотя и близкий Ане по духу, предпочитал все же вибромеч. По словам корейца, среди его предков были непревзойденные мастера кендо.