все теми же развешенными медальонами и черепами, в которых горел кладбищенский огонь. Но сейчас они уже были не такими страшными, так как рядом с ними порхали разноцветные бабочки, юркие стрекозы и деловито жужжали пчелы. Деревня тоже, по мере приближения, начала раскрывать свои секреты. Теперь было видно, что кроме свисающих деревянных домиков (которые на деле все-таки оказались рукотворными, и похожие на пряничные изделия, которые продают на ярмарках), там были и конструкции, полностью выполненные из янтаря и напоминающие огромные лампы, которые так же свисали с толстых веток. Тут и там можно было заметить часовых с длинными луками, которые были высотой с человеческий рост, и стрелами-копьями, способными, как думалось Феликсу, пробить насквозь даже лошадь. Но на этом чудеса не закончились. Как только они подъехали к воротам, и гигантские корни нависли над их головами словно хмурые северные горы, где-то с высоких парапетов взлетела в небо сова размером с карету, а то и больше. На ней было закреплено седло с высокой спинкой, как у трона, на котором восседала одна из ведьм. Облетев деревню, сова направилась на запад, и вскоре скрылась за верхушками деревьев.

Как только все оказались внутри деревни, то Феликсу показалось, будто он попал в корзину с разбросанными нитями пряжи, в которых кто-то запрятал кукольные домики. Корни вились вразнобой, сплетались и кривились, но при этом все же было вполне понятно, где кончается одна улица и начинается другая. Дороги были вымощены булыжниками и досками, и располагались не только на земле, но и убегали по широким спиралевидным корням куда-то вверх. Уже на входе их встретили еще несколько высоких ведьм, на этот раз в золотых масках, пародирующих красивые человеческие лица. Они аккуратно переложили раненого Рольфа на носилки, и унесли куда-то между корней в спрятанный там лазарет. Милу проводил их обеспокоенным взглядом, а когда те скрылись, тяжело дыша облокотился о стенку телеги и три раза осенил себя звездным крестом Владык.

— Надеюсь нас не заварят в супе. — тревожно просипел он, снова высунувшись из своего укрытия. — Неправильно все это, ох неправильно. И чего только мы сюда сунулись?

— Дело говоришь. — хлопнул его по плечу проезжающий мимо Арель. — С тебя супа наварить — так на целый год хватит. Хотя, сдается мне, голодают они тут уже очень давно. Вон, какие тощие. Так что поберегись, а не то и правда сварят, и глазом моргнуть не успеешь.

По мере продвижения по деревне, Феликс приметил десяток разноцветных многоэтажных карет с яркой цветной лепниной, радужными занавесками и крутящимися на ветру трещотками.

— Это же арлекиновы телеги, так? — удивленно проговорил он, ткнув в сторону пальцем.

— Верно. — буднично ответил Эскер, тоже проводя телеги взглядом. — Значит не одни мы сегодня гостим у хозяек этого леса.

Ведьмы проводили их до конца улицы, где на небольшой круглой площади располагался трехэтажный гостиный домик. Он был меньше других построек, но при этом выполнен очень умело и красиво. Видимо, его специально построили так, чтобы не смущать гостей высокими потолками. Вряд ли все остальные помещения, в которых проживают хозяйки этих мест, обладают привычными для обычного человека пропорциями. Сами же ведьмы практически не разговаривали. Многие из тех, кто вышел их встречать, уже разошлись по сторонам, и с отрядом Эскера остались лишь четверо женщин, чтобы помочь распрячь лошадей и отвести их в конюшни. Когда к Феликсу приблизилась одна из них, он поборол удушливый страх, и попытался завести разговор.

— Признаться, дивное у вас местечко. У нас таких и не встретишь, чтобы дома прямо на ветках-то висели. Разве что в Белланиме, да и то там у нас на кронах все располагается. Не у вас ли они часом подсмотрели эти идеи? Уж больно схожие идейки-то. — Феликс хохотнул, но заметив, что его угрюмая собеседница смотрит на него ничем не выражающим мертвым лицом, понял, что вести светские беседы эти дамы не любят. Подсобив Феликсу с седельными сумками, она помогла ему распрячь Соль. Когда же они вдвоем снимали седло, то боковые ремешки не выдержали, и выронили на землю тканевый сверток, в котором хранился меч, подаренный Хольфом. Тот с глухим звуком упал на каменную мостовую, где его тут же сцапали острые пальцы ведьмы. Несколько секунд она всматривалась своими светящимися зрачками на блестящую рукоять, а затем, поддев черными ногтями ткань, немного оголила лезвие.

— Это… это подарок. — замялся Феликс, не понимая, что так заинтересовало ведьму. Он еще сильнее заволновался, когда к ведьме приблизились еще несколько ее высоких подруг. Они внимательно изучали лезвие, и Феликс воспользовался этим напряженным моментом чтобы отыскать глазами Хольфа и быстро прошептать: — Ты ведь не у них его умыкнул?

— Нет. — внезапно раздался глубокий голос ведьмы, что держала меч. — Никто его не крал, потому что у него никогда не было единого хозяина.

— Да что ты знаешь? — обиженно буркнул Хольф. — Тоже мне, не было, говорит. А Хольф, получается, не хозяин, да? Все что попадает в ручки к старому Хольфу — все его! А человечек этот правильно вам сказал, подарочек это, а то видеть уже больно как он ходит-мельтешит, безоружный-то.

Все присутствующие ведьмы, казалось, внимательно слушали каждое его слово, глядя на лохматого Хольфа светящимися глазами, но не выпуская меч, при этом каждая из ведьм протянула к лезвию одну из рук, чтобы прикоснуться к нему, будто эта была святая реликвия.

— У этого клинка нет хозяина. — повторила ведьма, которая подобрала меч, словно считала Хольфа слабым умом, и не способным понять с первого раза.

Насупившись, старый никс что-то обиженно пробурчал в свою взлохмаченную бороду, а затем направился к двери, напоследок показав застывшим ведьмам язык. Феликс же остался стоять, не зная, что ему делать дальше. Ведьмы не замечали его, и продолжали гладить своими засохшими пальцами по лезвию, о чем-то переговариваясь между собой на непонятном языке. Такого наречия Феликс еще ни разу до этого не слышал. Это было не мистическая арнистрийская и не плавная арлекинская речь. В основном, в языке ведьм преобладали шипящие, словно змеи, звуки, но также было и что-то более нежное и свежее, словно журчание воды или шелест листьев. Было непонятно только как они выговаривают все это без губ. Наблюдая за ними, Феликс увидел, как одна из ведьм будто бы рассмеялась, и даже по выражению ее сухого лица было понятно, что ей стало весело. Другие тоже поддержали ее настроение, после чего Феликсу стало немного спокойнее на душе. Все-таки эти женщины умеют испытывать эмоции. Некоторые из них переводили взгляды с клинка