имело достаточно пищи и удобное жилье, чтобы ему уделяли внимание и предоставляли свободу побегать и порезвиться. Короче говоря, животному приносят счастье примерно те же факторы, которые делают счастливым ребенка.

Вернейший признак незрелости человека — это его удовлетворенность животным счастьем. В детях мы фактически именно этого и ожидаем. Нам известно, что малыша в первую очередь интересует возможность поиграть и позабавиться, полакомиться вкусненьким и вообще получить что-либо. Только по мере того как ребенок взрослеет, в нем постепенно наблюдаются проявления таких чувств и такого поведения, которые показывают, что он не до конца эгоистичен, в том числе такие проявления, как стремление и радость давать. Теперь подросток может высаживать семена глубокого, зрелого счасгья. При этом ему абсолютно не нужно полностью и во всякой жизненной ситуации отрицать свой интерес к физическим удовольствиям, хотя он будет добровольно соблюдать некий баланс телесного и душевного. Однако молодой человек, взрослея, будет придавать своей концепции счастья все более высокую степень умственной и психологической обусловленности и в результате с теме-

ЛЕКЦИЯ 49

нием времени обнаружит, что счастлив более глубоким и зрелым образом.

А теперь попробуем определить и зафиксировать ряд конкретных критериев, определяющих счастье. В процессе изложения вы наверняка снова обратите внимание на то, что многие факторы, которые большинство людей считают едва ли не основой для счастья, ближе к преходящим удовольст виям и тесно связаны именно с ними. Другое дело, что нет в мире ничего такого, что может быть полностью определено исключительно в терминах черного и белого. А начнем мы с пяти критериев, которые кажутся весьма желательными для счастья, хотя, как нам предстоит выяснить, все же не они составляют подлинную его сущность.

жизнъ

Конечно, не располагая жизнью, вы, безусловно, не были бы способны испытывать счастье. В то же время быть всего лишь живым — это еще далеко не достаточная причина, чтобы считать себя счастливым. Древний еврейский тост — «Лехайм!» («За жизнь!») — является не только и не столько пожеланием каждому из участников застолья продолжать и далее считать прожитые ими годы. Скорее, он касается того, чтобы эти прожитые годы действительно считались — считались прожитыми достойно. Это тост за такую жизнь, которая была бы прожита в гораздо более высокой, а точнее, возвышенной плоскости, чем та, что присуща животному с его животным счастьем.

Мудрецы древнего мира умели говорить так, что их высказывания могли озадачить непосвященною. Однако, если вы постигнете подлинный смысл некоторых из оставленных ими высказываний, то поймете, что стоите лицом к лицу с Ее величеством Истиной. Скажем, когда одного из них спросили: «Как человек должен жить?», — то в ответ услышали: «Умереть». Это означало, что человек должен убить в себе все уродливое и посредственное и в результате жить достойно.

Затем того же мудреца спросили: «А как человек должен умереть?» На сей раз ответ был не менее парадоксален: «Жить». Это подразумевало, что если вы ведете жизнь, сконцентрированную исключительно на себе, если вас, словно какое-нибудь животное, беспокоят только собственные удовольст вии и вы даже не думаете о реальном счастье, то фактически вы убиваете все, что реально заслуживает внимания.

Вспомните роман Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея»31"’, в дополнение к повествованию о магическом портрете главного героя в нем нарисован словесный портрет человека, разрушившего себя тем, как он жил. Его представление о счастье состояло в том, чтобы заполнить жизнь удовлетворением всех своих животных потребностей; есть и пить, как заправский обжора; удовлетворять свою сексуальную похоть везде и всякий раз, когда это только возможно; добиваться, чтобы каждый день нес как можно больше игр и развлечений и как можно меньше работы.

В действительности Дориан Грей, придерживаясь подобного образа жизни, занимается самоуничтожением. Самое печальное в этой истории заключается в том, что в значительной степени она является автобиографической. Оскар Уайльд, несмотря на большой талант, не познал истинного, зрелого счастья. В письме под названием «De Profundis» («Из глубин»), написанном в то время, когда он находился в Редингской тюрьме, и адресованном его другу, лорду Дугласу3'", есть такая строка: «Место, где мы встретились, именовалось болотом». А далее Уайльд подробно излагает, что он сделал с собой, словно бы нарочно стараясь вываляться в грязи этого болота. Но в тот момент ему было уже слишком поздно подниматься на горные вершины духа, где почва тверда, воздух чист, а вид, открывающийся взгляду, всегда широк и ясен.

Следовательно, обладать жизнью — значит иметь возможность обрести подлинное счастье. Но утверждение, что человек счастлив уже потому, что он живет, было бы слишком простым ответом на сложнейший вопрос.

УСПЕХ

Свою книгу «Дорога к успешной жизни» н начал следующими словами:

«В наше время самая очевидная и бросающаяся в глаза неудача — это успех. Не бывало в истории человечества другой эпохи, столь же лихорадочно поглощенной проблематикой достижения успеха; и никакая друг ая эпоха не позволяла себе столь шумного бахвальства по этому поводу. Реальное наличие или чуманное обещание разных “хороших вещей” пропитывает весь наш взгляд на мир; почти всюду изобилие заменяло или начало заменять бедность, а заодно и счастье».

Но далее я продолжил, указывая, что эта же современная эпоха имеет возможность созерцать плоды одного из разочаровании, постоянно

повторяющихся в жизни человечества, одного из очень важных уроков истории, который так и остается неусвоенным. Успех не порождает счастья... В течение долгого времени нас учили, причем и с помощью словесных наставлений, и на конкретных примерах, что материальный успех -умение отличиться от других за счет обретения славы и денег, высокого положен™ и власти — является самой важной целью в жизни... Материальный успех определяется тем, что человек имеет; духовный успех определяется тем. кем и чем он является. Но у нас наблюдается тенденция смешивать эти два вида успеха воедино и считать счастье порождением богатства. Жизнь доказала, что мы были неправы.

Мы уже говорили ранее о матери, которая продолжает налагать на счастье какие-то условия, связывая эти условия с житейскими достижениями своего сына и с его продвижением по жизненному пути. Если бы этот сын принял точку зрения матери, то он испытывал бы трудности в попытке доказать себе, что ему хоть когда-нибудь удалось действительно стать счастливым, а не только ожидать счастья. Занимаясь в младших классах, он должен был мечтать только о счастье, которое ждет его