о том, что следует молиться. Тогда все стали на колени и повторяли за ним слова, которые он медленно произносил.

Затем опять стали прислушиваться, но здесь ничего не было слышно.

Им стало казаться, что это молчание длилось целую вечность, как вдруг они услышали вблизи ямы какой-то шум.

Ярмеж догадался, что это потрескивал огонь, который все приближался. Теперь уже горели крыши.

Толпа, издали наблюдавшая пожар, ревела от дикой радости, видя, как с грохотом начинают валиться балки, от падения которых затряслась земля. Затем послышался топот прибежавших посмотреть на пепелище. К счастью, на ворота ямы еще ничего не упало, и огонь не дошел до нее.

Воздух становился все удушливее и тяжелее; Ганна от испуга и утомления все падала в обморок и опять приходила в себя. Власт, стоя все время на коленях, горячо молился. Ярмеж, ухватившись руками за крышу, прикрывавшую яму, старался следить за пожаром. Сквозь щели виден был огонь, и дым, расползавшийся по земле, начал проникать в яму, где почти нечем было дышать.

Скорую смерть они променяли на медленные мучения.

Власт не думал уже о спасении жизни, а только о спасении души, он исповедовал сестру и брата и молился за них и за себя.

Как огненный дождь, с крыши посыпались искры, затем упало на ворота ямы несколько прогоревших стропил, и в конце концов часть крыши рухнула со страшным грохотом, покрывая землю вокруг горящими углями.

Теперь для сидевших в яме смерть казалась неизбежной, так как уже нечем было дышать… воздух все более сгущался, и жара становилась невыносимой…

Слышно было, как вдали падали последние балки и оставшиеся куски крыши, и каждое падение толпа встречала ревом,

Власт, опершись головою о землю, потерял сознание. Ганна тоже лежала полумертвая.

В отчаянии Ярмеж старался приоткрыть немного дверь, чтобы впустить свежего воздуха, но вместо этого яма еще более наполнилась едким дымом.

Ярмеж продолжал поддерживать на своих плечах дверь и прислушивался.

И ему казалось, что шум немного стих, и толпа удаляется.

Сразу не хотел этому поверить… ждал еще.

Но, кроме потрескивания догоравших балок и шума ветра и проливного дождя, никакой более звук не доносился. Дым начал исчезать, и в яму стал проникать свежий воздух, как бы для того, чтобы привести в чувство лежавших без чувств.

Ярмеж осмелился отодвинуть немного ворота и посмотреть, что делается. Ночь была темная, только небо светилось красным заревом, — кругом было тихо и пустынно…

Вся усадьба сгорела, кое-где виднелось еще пламя, которое дождь не успел потушить. Ярмеж выбрался из ямы и ползком облазил весь двор, желая убедиться, что никого больше нет. Толпа разбежалась по всему лесу, вполне уверенная, что обитатели дома погибли в пламени.

Страдальцы спаслись только каким-то чудом. Но все-таки они не могли еще чувствовать себя в совершенной безопасности. Ведь кто-то из любопытства еще мог вернуться на пепелище; а бежать в лес и там искать убежища, значило отдать себя в руки разъяренной толпы.

Привстав, Ярмеж думал, что дальше делать: вынести на воздух жену и Власта или оставить их пока в яме? И опять ползком, чтобы не быть замеченным кем-нибудь оставшимся на страже, он добрался до колодца, у которого нашел полное ведро воды. Тогда он поспешил обратно к Ганне и Власту, которые благодаря свежему воздуху, проникшему в яму, уже пришли в себя.

Власт, стоя, возносил благодарственные молитвы к Богу за чудесное спасение. Со сложенными руками, с глазами, поднятыми к небу, он говорил:

— Боже, ты сотворил чудо, для того чтобы обратить неверных и пристыдить злых… Ты, Боже, сотворил чудо не для нас недостойных его, ради великого имени Твоего…

И Ганна чувствовала это, и Ярмеж, который дрожал от радости, хотя при одной мысли о черни, которая где-то недалеко укрылась, им опять овладевала страшная тревога.

Когда он раздумывал над тем, как ему поступить, вдруг раздался конский топот, с шумом въехала группа всадников и остановилась у пепелища.

Не зная еще, с кем имеет дело, Ярмеж бросился на землю, но вскоре из разговора, который доносился до него, он узнал отряд княжеских людей, высланных из замка, где заметили зарево пожара.

Ярмеж поскорее встал и подошел к ним. Всадники бросились, чтобы его схватить… и нелегко было убедить их в том, кто он на самом деле. Княжеские слуги, сойдя с лошадей, поспешили помочь вынести на воздух Ганну и Власта, полуживых, но все же спасенных.

Дождь понемногу затихал, кое-где еще видны были языки пламени, освещавшие пепелище. Но каково было удивление, когда среди этого костра они увидели нетронутым алтарь, а сзади его блестевший издали крест… Это было такое же чудо, как и спасение этих людей, обреченных на смерть в огне.

Ничто не могло больше удержать Власта, и он подбежал к алтарю, у которого начал молиться, за ним последовали Ярмеж и Ганна, на которых чудесное спасение произвело большое впечатление. Люди, прибывшие из замка, недавно обращенные в христианство, молились вместе с ними.

Вид креста, оставшегося невредимым в огне, произвел потрясающее впечатление на всех и стал для них доказательством могущества нового Бога.

Кончив молиться, Власт взял уцелевший крест и церковную утварь, всю почерневшую, но целую, и тотчас отправился в замок на Цыбину.

Уже светало, когда въехали в лес. Впереди ехал Власт, держа в руках блестевший крест, за ним Ярмеж и Ганна.

Но не успели отъехать и четверти версты от пепелища, как увидели людей, которые здесь прятались от дождя и вместе с тем сторожили пепелище.

Заметив ехавших, все начали всматриваться; первым поднял голову Варга и увидел уцелевшего Власта, ехавшего с крестом в руке. Старый кудесник онемел от ужаса. Он был вполне уверен в его смерти… ведь вокруг дома сторожили, чтобы никому нельзя было выйти. Как при виде призрака, вставшего из могилы, жрец вскрикнул и, закрыв лицо руками, бросился бежать со всех ног в лес, вслед за ним побежали с визгом и криком обезумевшие от ужаса остальные язычники. Они падали на землю.

Кортеж во главе с отцом Матвеем медленно и молча поехал дальше и, наконец, исчез в лесу.

ЭПИЛОГ

В 973 году, то есть несколько лет спустя после описанного нами, император Оттон и его супруга Аделаида — как рассказывают современные летописцы, — направлялись из Италии на праздник Пасхи в Кведлингбург, где в одном из монастырей, недавно построенном, игуменьей была их дочь. В Вербное Воскресение они остановились в Магдебурге.

Так как Оттон был очень набожный, то, услыхав звон колоколов, приветствующий