Пири вдоль берегов Земли Гранта на запад, начальник обвинил старательного Хенсона, находящегося впереди, в том, что все препятствия он обходит слева и именно поэтому отряды сместились на запад. Вполне вероятно, что и теперь всю вину за крушение своих надежд Пири возложил на Хенсона, который снова шел «не туда». Если так, то верный товарищ должен был превратиться в пожизненного врага…

«Рузвельту» в Америке была подготовлена восторженная встреча. Несмотря на запрет любых интервью, Хенсон эмоционально делился с журналистами своими мыслями и наблюдениями. Главной интригой разговоров уже была полемика с Куком, и Хенсон сыпал бойкие тезы на эту тему. Одна реплика с точки зрения сегодняшнего дня прозвучала трагически: «Коммандер Пири и я – единственные люди, которые были там [на Северном полюсе], за исключением наших эскимосских слуг…»

Так на вершине мира реализовалась мечта несвободного человека – подняться до уровня Хозяина, обзаведясь собственными слугами.

О дальнейших событиях мы узнаем из Boston American:

«Когда мы покинули корабль, он не разговаривал [со мной]. Я дважды писал ему и послал телеграмму, но не получил ответа.

Я работал на коммандера Пири все эти годы за жалованье 35 долларов в месяц и содержание. Во время последней поездки я получал 50 долларов в месяц и содержание, и у меня едва хватало денег, чтобы поддержать мою семью в Штатах. Посылая ему письма, я надеялся на какое-то понимание».

Постскриптум одного из писем:

«Я провел с Вами много лет во всех этих экспедициях, и я никогда не извлекал из этого материальную пользу. Я не становлюсь моложе, и пришло время, когда я должен позаботиться о самом себе».

(Брайс проводит исследование эпистолярных возможностей Мэтта:

«Писем, написанных Хенсоном, немного, но сравнение почерка в существующих демонстрирует, что они были написаны не одним человеком, а разными – в зависимости от того, где Хенсон находился в это время. Хотя он сопровождал Пири во время всех его основных экспедиций, среди бумаг Пири нет даже следа какого-либо дневника Хенсона с записями о какой-нибудь из них, или даже черновых заметок, или еще чего-то, что отражало бы пережитое Хенсоном…

Все это не означает, что Хенсон был неграмотным. Похоже, что в определенной степени он мог читать и писать, но так и не освоил эту науку до конца… Хотя он без труда подписывал свое имя, он иногда делал в подписи орфографические ошибки. Есть только одно письмо… датированное 5 сентября 1906 года, которое, видимо, было написано самим Хенсоном, без посторонней помощи. Это письмо находится в документах экспедиции 1906 года. Оно выведено очень аккуратным почерком, соответствующим его обычной подписи, но полно орфографических и грамматических ошибок».)

После возвращения в Америку Хенсон принял мудрое решение – читать лекции. Газета Boston American:

«…я не получил никакого ответа [от Пири] до тех пор, пока не подписал контракт на серию лекций. Когда я прочел первую лекцию, пришла телеграмма от коммандера Пири, в которой меня предупреждали, чтобы я не использовал фотографии. Я сразу же сел и написал ему еще одно длинное письмо. Он так и не ответил на него. Я продолжал выступать на лекциях и использовать иллюстрации.

Пожалуйста, заметьте, что все фотографии были сделаны мной. Кроме тех из них, которые я сейчас показываю, я снял 110 пленок о полюсе, которые я одолжил коммандеру Пири по его просьбе. Это была моя камера, я заплатил за пленки, я их проявил. Он попросил пленки, сказав, что использует некоторые, а потом все вернет мне. Он этого не сделал, и, насколько мне известно, сейчас у него находятся 110 моих пленок».

Организатор лекций Уильям Брэди вспоминал:

«Он [Хенсон] был умным, привлекательным, учтивым, спокойным, скромным человеком, который, как я уверен, смог бы легко снискать расположение аудитории. Но в действительности этого не произошло.

Я привез его на лекцию в рамках тура в Мидлтаун, штат Коннектикут, мэр города и духовой оркестр встречали его на станции и проводили в зал… Это был герой № 2 самого главного события года. И все-таки жители Мидлтауна, действуя в каком-то непостижимом едином порыве, отнеслись к Хенсону с полным пренебрежением, словно к сэндвич-мэну[340]…

Было ясно, что необходимо какое-то громкое, эффектное выступление, чтобы вытащить Хенсона из тени Пири и привлечь внимание публики к нему самому. Сам Хенсон предложил это после большой дискуссии с Пири о том, кто имеет исключительные права на экспедиционные фотографии Хенсона, которые мы показывали с помощью диапроектора, в том числе ключевой кадр (курсив мой. – Д. Ш.), на котором были Пири, сам Хенсон и три эскимоса[341] на полюсе… Он превратился в прекрасного исполнителя на сцене, в самом деле показывая большое представление своей скудной аудитории за ее деньги. Но чем дальше мы заходили, тем бо́льшие несли потери…

Собственный народ Хенсона[342] отказывался поддержать его, и это не могло не вызвать у меня раздражения. Если бы негры дали ему десятую часть тех ставок, которые они делали на Джо Луиса, которого, кстати, он чем-то напоминал, это было бы достаточно справедливо. В силу сложившихся обстоятельств мне пришлось расторгнуть контракт, рассчитаться с ним и позволить ему погрузиться в незаслуженное забвение. Сейчас он живет в Бруклине, стараясь не потерять какую-то малопонятную федеральную работу, которая и есть все, что он получил как негр, который превзошел всех белых людей, кроме одного, в 300-летней гонке за достижение Северного полюса».

Роберт Брайс о первой лекции чернокожего путешественника пишет: «Когда Хенсон вышел на сцену, он выглядел очень взволнованным. Он часто запинался в своем подготовленном тексте, и много раз ему приходилось подсказывать из-за кулис. В конце концов он вообще прекратил читать свой доклад и просто отвечал на вопросы». Возможно, Мэтту мешала та самая неуверенность в себе, о которой теоретизировал коммандер, сравнивая слугу с белыми руководителями экспедиционных отрядов. Брайс продолжает: «Уже во время турне Хенсон сделал несколько разоблачений о путешествии Пири к Северному полюсу, среди которых было и следующее: Пири был немногим больше чем багаж, проехав большую часть пути в санях… Пири заверил генерала Хаббарда, что все заявления Хенсона – “абсолютная ложь”, и позднее пожаловался, что

Хенсон, после того как я заботился о нем в течение многих лет, после того как я дал ему место в передовом отряде вместе со мной во всех моих экспедициях и после того как разрешил ему пойти со мной на этот раз на Северный полюс… сейчас ради нескольких долларов сознательно и намеренно совершает вероломные поступки по отношению ко мне.