Незачем бы об этом и писать. Но люди.

Вот эти самые бронебойные оппоненты.

Я уже написал о безыдейности, бесплодности философии в советский период. Застой, схоластика. А теперь и еще раз хочу написать о людях в этой стране, об интеллигентах, о профессуре.

Рассказывают, что раньше, когда корабль долго находился в плаванье, крысы иногда переходили границу пристойности и даже нападали на людей. С ними начинали бороться изощренными методами, и лучший, наиболее действенный из них — выращивание короля крыс.

Метод этот таков: надо изловить несколько крыс и посадить их в железную бочку. Когда крыс сажают в железную бочку, они начинают пожирать друг дружку. И последняя, оставшаяся, становится законченным каннибалом. Королем крыс.

Конечно, люди не крысы. Однако…

Пространства в той стране не в пример побольше — шестая часть суши, но хотя нет самой железной бочки, зато есть заменяющий ее «железный занавес».

Жестокий эксперимент на выживание. Миллионы не прошли, не дожили. Подавляющее большинство людей (все, кроме героев) вопрос, что главней — жизнь или порядочность, решают однозначно. Без всяких курсов осваивают каннибализм.

Живучие интеллигенты, профессура, демагогией защищаются, где могут — вегетарианскую соломку раскидывают, страхуются-перестраховываются. Возрастает племя молодое, незнакомое, если не прямо людоедов, то на все согласных прохиндеев. В партию со всех сторон лезут и прорываются. Все же поплавок, подспорье.

Те, кто прямо или потихоньку боролись против режима, были перемолоты в человекогубилке, те, кто робко возражали, были разосланы по лагерям. Оставшиеся кучковались у керосинных лавок.

Среди докторов любых наук таких быть не могло. Тем более среди философов. Но и тут. Были и оставались люди, хоть и приспособившиеся, участвующие в общегосударственной прохиндиаде, но… как бы это выразиться… Те, кто сохранил некий уровень порядочности. Тень ее. Не вполне утратили лицо. Они делились друг с другом там-и тутиздатом, непроверенными цензурой анекдотами. В конспиративной обстановке якшались с героями. Морально, а иногда и материально поддерживали их. Старались не стучать. Вообще избегали делать открытые гадости, подлости и мерзости, а если уж и приходилось, то делали это без удовольствия.

Иногда государство их так прижимало, что они подписывали гнусные письма против героев и борцов, но очень этого стеснялись… Не герои, короче, но сочувствующие.

Мысль простая. Не следует всех красить в одну краску. Виноваты все! Но степень вины — различная, у одних руки по локти в крови, у других только пальчики, а иные только этим смрадом дышат. Не куда вырваться.

Всяких трубачей кровавого марксизма, их радостных, добровольных подпевал и гимнопевцев я инстинктивно избегал, а старался держаться поближе к тем, кто внутри этой кровавой душегубки наладил свою жизнь, занимался своим делом, кому мог, помогал, никого не топил и даже не предавал.

Вот это и была среда обитания логиков, и это одна из причин, почему я люблю эту науку.

В моей диссертации не было ни одного открытия, рядовая работа. Пространное заявление с просьбой о повышении зарплаты, как сказал один остроумец.

Однако надо было позаботиться об оппонентах.

Идеальным был бы Бирюков, но он уже вписан руководителем.

Тогда был предложен Борис Семенович ГРЯЗНОВ.

Умер давно. Сверился с энциклопедией, он умер в возрасте, когда я еще был в Союзе, еще не уехал из страны. Теперь можно сказать, совсем молодым умер. Хотя он не выглядел таким уж молодым.

Он читал у нас полугодовой курс. Поразил эрудицией, глубиной понимания предмета. Маленький, худенький, лицо все в крупных и мелких морщинках. Нет, ни молодым, ни здоровым он не выглядел. Курил непрерывно. Ходил вдоль доски, задумывался вслух, выбирал пути, затягивался, выпускал дым облегчения, дым — показатель того, что проблема решена, идем дальше. Он читал что-то из истории логики. Или теории познания, но я помню, я читал его книги, на тот момент он был самым грамотным в стране методологом (как-то на лекции В. А. Смирнов сказал о Грязнове, что по общей образованности, по культуре мышления, по глубине овладения проблематикой он не уступает ни Попперу, ни Куну. Я подумал тогда, что это все неверные ориентиры: грамотность, образованность. Результаты нужны, новые теории, хотя бы идеи. То, за что заносят в энциклопедии).

Конечно же, я плохо, безответственно записывал лекции Бориса Семеновича. Хорошие записи мне сильно бы помогли в дальнейшем. Он хоть и был эрудитом высокой пробы, но говорил нам о связях идей, о возможностях и способах, методах, говорил то, что нужно.

И потому как лектора я поставил бы его на одно из самых высоких мест в моей жизни.

Светлая ему память.

На моей защите Б. С. Грязнов был младшим, вторым оппонентом.

А первым был Анатолий Ильич РАКИТОВ. Один из ведущих советских философов, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Центра информатизации социально-технологических исследований и науковедческого анализа (Центра ИСТИНА), главный научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук, академик Российской академии естественных наук, вице-председатель Международной академии информатизации, член Международной ассоциации системного менеджмента.

Он был инициатором создания и генеральным директором одного из первых в Советском Союзе независимых научных учреждений — Института информатизации и развития общества.

В недавнем прошлом он — советник Ельцина по вопросам науки и региональной политики, директор Информационно-аналитического центра при Администрации Президента Российской Федерации.

В 1990–1991 годах Анатолий Ильич — член Высшего консультативно-координационного совета при Верховном Совете РСФСР. В 1991 году — советник Президента Российской Федерации по информационной и научно-технологической политике, с 1992 года — руководитель Информационно-аналитического центра при Администрации Президента Российской Федерации по общей политике, с 1995 года — советник руководителя Администрации Президента Российской Федерации по вопросам науки и региональной политики, директор Информационно-аналитического центра при Администрации Президента Российской Федерации.

Один из интереснейших людей, кого я в жизни встречал.

Нет, я не причислю его к крохотному отряду знакомых мне гениев. Но ведь и Господь отбирает своих людей отнюдь не по степени их гениальности.

Или, может быть, Анатолий Ильич действительно гений, но другого рода. Не знаю, как другие, но для меня привычны словосочетания: гениальный ученый, гениальный физик, гениальный поэт, композитор, исполнитель. Приемлемо: гениальный шахматист.

Еще футболист, хоккеист, баскетболист, теннисист или боксер. Сомнительны: гениальный альпинист, прыгун с шестом, гребец.

Невозможен гениальный дворник, аноним, клеветник, стукач.

А. И. Ракитов — гениальный… человек.

Его жизнь — подвиг.

Я знал о нем еще до личного знакомства. Один мир. Один около-логический мир. Это не удивительно, удивительно то, что я узнал о нем из газеты. Кажется, это была «Комсомольская правда». А статья, если не совру, называлась «Герой нашего времени».