лицо Е Ванси. Он опустил густые ресницы и тихо сказал:

– Хотя я понимаю, о чем говорит молодой господин, но Е Ванси никогда не хотел соперничать с ним.

Этот переход к официальному обращению немного успокоил Наньгун Сы. Он выпил еще несколько глотков пряной шаоцзю*, но не так много, чтобы захмелеть. Бросив насмешливый взгляд на Е Ванси, он махнул рукой:

[*烧酒 шаоцзю — китайская водка (гаоляновая), крепость 30-40%, основное сырье: рис, с добавлением пшеницы и ячменя].

– Все такой же никчемный. Посмотри на себя, разве можешь ты стать...

Тут он понял, что вокруг слишком много людей, а он чуть было не сказал лишнего, так мужчина только поджал губы и больше ничего не сказал.

Е Ванси промолчал. Хотя он не мог поднять глаз от унижения, но на его нежном и спокойном лице не отразилось ни злости, ни обиды, лишь сдержанность и решимость.

Атмосфера стала еще более неловкой.

Наньгун Сы неуверенно осмотрелся, и его взгляд остановился на женщине позади Е Ванси. Пытаясь сменить тему, он кашлянул и кивнул в ее сторону:

– Значит, это ее ты спас?

– Да.

– Откуда она взялась? Не стоит спасать людей, о происхождении которых ничего не знаешь.

– Все в порядке. Ее продавали в Палате Сюаньюань.

Наньгун Сы не слишком-то интересовался аукционом Палаты Сюаньюань и не потрудился узнать о нем хоть что-то, но не мог не удивиться, услышав, что эта девушка действительно куплена на торгах. Его ленивый и пренебрежительный взгляд вдруг стал острым и замер на лице Сун Цютун:

– Это костяная рабыня или прекрасная костяная бабочка?

В мире совершенствующихся существовало только две причины, по которым люди могли продаваться на торгах: они были или прекрасными костяными бабочками или костяными рабами.

Костяные рабы были потомками людей и демонов. Люди боялись их темной природы, поэтому, обнаружив полукровок, они уничтожали их истинную сущность, поставив между лопаток ограничивающее магию клеймо, и превращали их в слуг.

Но лишенные магии костяные рабы не представляли никакой особой ценности, поэтому не стоили дорого. Обычно их использовали в качестве прислуги в крупных орденах, или богатые торговцы покупали их для сексуальных утех. Палата Сюаньюань обычно не связывалась с такими второсортными товарами.

Кончено же, Е Ванси не стал лгать:

– Она – прекрасная костяная бабочка.

Наньгун Сы заинтересовался, обошел Е Ванси по кругу, подошел к Сун Цютун и придирчиво осмотрел ее так, будто разглядывал залежалый товар на прилавке. Наконец, нахмурившись, он спросил:

– Почему она хромает? Бракованный товар?

– Когда ее поймали, девушка была ранена, а перед торгами ее опоили наркотиком. Она еще не оправилась до конца, – Е Ванси немного помолчал, перед тем как сказать: – Поэтому мы и не могли отправиться дальше и хотели остановиться здесь на ночь.

Наньгун Сы промолчал. Он прищурился, а потом внезапно наклонился к шее Сун Цютун и принюхался. Все его движения напоминали повадки дикого волка. Сун Цютун побледнела от испуга. Она замерла на месте, вцепившись в юбку, и, казалось, в любой момент могла потерять сознание от страха.

– Пахнет как обычный человек, – Наньгун Сы почесал нос и чихнул. – И еще какими-то благовониями...

Махнув рукой, он небрежно спросил:

– И сколько это стоило?

– Пятьдесят миллионов.

– Серебра?

– Золота.

Глаза Наньгун Сы ошеломленно распахнулись:

– Е Ванси, ты с ума сошел? Знаешь, сколько жерновов нужно расплавить, чтобы получить пятьдесят миллионов золотых. А ты купил мне женщину? Думаешь, деньги ордена Жуфэн можешь тратить как свои?

– Я не тратил деньги ордена, – чуть помедлив, ответил Е Ванси. – И она куплена не для тебя.

– Ты! – только остывший гнев вспыхнул вновь, и лицо Наньгун Сы стало похоже на оскаленную морду леопарда. – А ты хорошо устроился!

Он повернул голову к Сун Цютун, но чем дольше смотрел на нее, тем меньше ему нравился ее вид и особенно вуаль, закрывающая лицо. Зло зыркнув на нее, он приказал:

– Сними уже эту тряпку с лица.

Сун Цютун испугалась еще сильнее. Она вцепилась в рукав Е Ванси и сжалась у него за спиной. Ее голос звучал очень жалобно:

– Господин Е, я... Я не хочу...

Е Ванси был стройнее и намного уже в плечах, чем Наньгун Сы, но он смело встретил его разъяренный взгляд и, слегка приподняв голову, совершенно не выказывая страха, сказал:

– Если девушка не желает этого, молодой господин не должен принуждать ее.

– Бла-бла-бла! Ты спас ее, так что она обязана жизнью ордену Жуфэн, а значит и мне.

Снимай!

– Я спас ее. И сразу же дал ей свободу. Молодой господин, пожалуйста, будьте снисходительны, не ставьте меня в сложное положение.

– Е Ванси! А ты та еще штучка! – Наньгун Сы от злости ударил по косяку двери. – За кого ты меня держишь? Осмелишься вступить в спор со мной! Я сказал, что хочу, чтобы она сняла вуаль. У тебя есть выбор: если она ее снимет, то я позволю вам остаться тут, если нет – проваливай на хрен!

Е Ванси почти незаметно вздохнул и повернулся к Сун Цютун:

– Пойдем.

На этот раз Наньгун Сы перешел все границы допустимого. Несмотря на его грубость, Е Ванси вел себя как истинно благородный человек, поэтому Чу Ваньнин просто не мог не вмешаться:

– Иди и останови его, – сказал он Мо Жаню.

– Хорошо, хорошо. Конечно, – Мо Жань и сам хотел поступить так же, и направился было к двери, но вдруг замер на месте. – Учитель, зачем останавливать его? Ему и его людям нужно найти место для ночлега.

– Предложи ему половину нашей комнаты.

Мо Жань хмыкнул и замялся, выглядя по-настоящему смущенным:

– Боюсь, это будет несколько неуместно...

Чу Ваньнин взглянул на него через завесу длинных ресниц.

– Почему?

– Учитель не знает об этом, но лучше бы нам не ночевать с ними в одной комнате. Да он и сам не согласится, потому что на самом деле Е Ванси...

Он не успел сказать главного, услышав шум внизу. Тарелки и чаши с глухим стуком попадали на пол. Наньгун Сы вдруг поставил ногу на стул и, опасно поддавшись вперед, проревел:

– Кто позволил тебе уйти без разрешения? Как посмотрю, даже Небеса тебе не указ! Тогда катись туда, откуда ты выполз!

Теперь даже на лицах самых преданных его последователей можно было заметить неловкость.

Разве... молодой лорд