– Я бы что-нибудь придумал, уломал бы клирика, поговорил бы с настоящей женой Филиппа, она бы сказала старику, чтобы он этого не делал...

– Сандер, может быть, хватит жертвовать собой? Даже не собой, а Арцией. Неужели ты не видишь, как все устали от этой своры?!

– Вилльо были не опасны. Протектором был я...

– И они во главе с вдовой с ходу нарушили последнюю волю Филиппа.

– Мальчик в этом не виноват. И они струсили, как только поняли, что мы их прихватили. Теперь-то они уж точно не опасны.

– Не опасны? Такие не опасны только мертвыми, но я что-то не очень верю, что ты начнешь десятками истреблять родичей, какими бы гнусными они ни были.

– Не начну, – признался Александр и неожиданно улыбнулся.

Нэо Рамиэрль

Тэноллиан стал первым эльфом, убитым Рамиэрлем. Так вышло. Роман Ясный с ранней юности не выпускал из рук оружия. Сначала он защищал себя и старого Анна, затем ставка стала выше, но на соплеменников руку он не поднял ни разу. Конечно, останься Эанке и Фэриен живы, схватка была бы неизбежной, но Геро избавила его от необходимости мстить за отца, а других врагов среди эльфов Тарры у Нэо не было. Но Тэноллиан заслужил свою судьбу. И Ильгэйбэ тоже, хотя решать, как поступить с ней, хвала Звездному Лебедю, предстоит не ему, а Эльрагиллу. Стараясь не глядеть на мертвеца, Роман коснулся плеча Солнечного владыки.

– Осталось совсем немного.

Он лгал. То есть не совсем лгал, для Эльрагилла худшее и впрямь позади, если, разумеется, он, Нэо Рамиэрль, сможет довершить начатое. Он знал о заклятиях крови, но никогда ими не пользовался. В Тарре у него вряд ли что-нибудь бы вышло, но Луциана была до такой степени пронизана силой Света, что волшба Романа имела шанс на успех. Разведчик сосредоточился на браслете, снятом с Владыки. Как же рознилось заклятье Петли от того, что он некогда наложил на рысь Геро! И вместе с тем было у них и общее – неразрывная связь между живыми существами, от которой освобождала или смерть, или вмешательство мага более сильного, чем сотворивший изначальную волшбу.

Алый камень, вплавленный в золото, казался живым. Золото... Рамиэрль никогда не любил этот металл, хотя тот и посвящен Солнцу и больше другого имеет сродство Свету. Золото мягко и податливо, оно не боится Воды и Земли, с ним удобно иметь дело и кузнецу, и магу, но оно слишком быстро предает и забывает. Роман не сомневался, что заклятые браслеты некогда были просто парой украшений, которые носили сыновья Солнечных властителей. Возможно, подарком отца или матери. Младший превратил свой в оружие, направленное против старшего. Тонкое колдовство, но будь браслет жертвы стальным, серебряным, даже медным, Эльрагилл бы успел почуять опасность и освободиться. А золото... золото рабски исполнило приказ сильного, предавая хозяина. Сейчас сильным был Роман, и браслет послушно отдал ему камень.

Смяв и отбросив ставшую ненужной оправу, Нэо сосредоточился на горящей кровью шерле. Уж не так ли были созданы и закляты Рубины Циалы? Но об этом после... Эльф прикрыл глаза, направляя волю на камень. Перед мысленным взором Рамиэрля встало охваченное багровым пламенем Светозарное, повелением Орла и Дракона превращенное в огнедышащее чрево вулкана. Мир огня, мир чистой, свободной от всего стихии, несущей в себе и Свет, и Тьму. Мир, в котором нет и не будет места Пустоте, порождающей липкую скверну, опасную своим ничтожеством, ибо великое чаще всего гибнет от укусов мелкого. Рамиэрль думал об очищающем огне, зажженном Сострадающим и Познающим, едиными в своем порыве заставить миры защищать себя самим. Видно, его последняя, отчаянная попытка пройти Радужными Тропами не была столь бесполезной, как ему показалось. Образ пылающего Светозарного стал для Романа той точкой, оттолкнувшись от которой он освободил себя от всего, кроме одной мысли, которую предстояло воплотить в нечто осязаемое. Все остальное, вроде странного чувства, что он черпает силы из багрового пламени, несомненно, было мороком. Не думать ни о чем! Главное – разорвать Петлю, все еще связывающую жертву.

Роман сосредоточился на воображаемом пламени, направляя его силу на камень. Он не видел, как кровавые пятна на ложе начали бледнеть и уменьшаться, зато почувствовал, что рука наливается тяжестью. Алый камень стал расти, грани сгладились, принимая форму пульсирующей сферы, словно бы втягивающей в себя кровь предателя. Когда с белоснежного покрывала исчез последний след, на раскрытой ладони Нэо лежал шар, похожий на закатное солнце, таким оно уходит за горизонт, предвещая ветер. И в этот миг связь со Светозарным прервалась.

Комната была залита красным светом, но Нэо вновь видел братьев – мертвого и живого. У него получилось. Получилось! Осталось произнести последнее Слово, и он его произнес.

– Именем вечного Огня. Ты свободен.

Алый шар лопнул, как лопается мыльный пузырь, тревожный свет угас, Рамиэрль в изнеможении опустился на широкий подоконник, но все же заставил себя пошевелить рукой, зажигая обычный для Лебедей голубоватый шар. Эльрагилл все еще лежал рядом с Тэноллианом, но Роман сразу понял, что тот свободен, хоть и очень слаб. Ему следовало дать хоть немного Силы, но Нэо чувствовал себя вычерпанным до дна. Что-то врезалось в ладонь. Камень, вновь ставший обычной шерлой. И все же... Все же лучше ее в Луциане не оставлять. Мало ли что.

На нетвердых ногах Рамиэрль пересек комнату и буквально рухнул на край постели.

– Н-нэо... – Эльрагилл говорил с трудом, но это от волнения и слабости.

– Все в порядке. Попробуй встать. Вряд ли стоит оставаться в одной постели с... с Тэноллианом. Я приведу Аддари и Норгэреля, но это потребует времени. Постарайся за это время отдохнуть. Силы тебе еще понадобятся.

– Лучше будет, если мы выйдем отсюда вместе. Я должен объяснить...

– Нет.

– Нет?

– Я не о Тэноллиане. Это ваше дело, но правда о нем Долине не помешает. Я о себе. Вряд ли стоит говорить, что вернулся и освободил тебя именно я. Мы все равно уходим, но нам понадобится твоя помощь.

– Я дважды в долгу перед тобой. За себя и за Аддари. Если б он не ушел, его бы убили. Тэноллиан и Ильгэйбэ.

– Она тоже? – Зачем он это спросил, лишнее напоминание – лишние муки.

– Да, но не так, как ты думаешь... Она верит, что, уничтожая колеблющихся, свершает подвиг во имя Света. Для нее все, кто не с ней, – враги. Знаешь, – Эльрагилл попробовал улыбнуться, – они с вашим бунтарем подходят друг к другу.

– Теперь уже нет. Альмик очень привязался к твоему сыну. После того как понял, что его приказали убить эльфы. А ненавидит он теперь разве что рыцарей Солнцецвета, и, видит Звездный Лебедь, за дело. Они и людей позорят, и эльфов.

– Рыцарей Солнцецвета в Луциане больше не будет, – тихо проговорил Солнечный владыка, – обещаю тебе. Погоди... Если ты хочешь сохранить все в тайне, я открою тебе проход, – Эльрагилл встал, пошатнулся, но удержался на ногах, – если хочешь, можешь провести через него хоть порождение Тьмы.