Тогда Хрущев, смягчившись, говорит, что «я уже сказал, что никаких к вам претензий нет, и у Президиума хорошее о вас мнение, но для вас же лучше сменить работу. Поэтому вы подберите ряд кандидатур, которые мы на Президиуме рассмотрим и решим». Я расстроился и уехал[645].

Через несколько дней вызвал меня вновь Хрущев, которому я доложил 5 кандидатур на должность председателя КГБ, в том числе назвал Школьникова*, Кузнецова* В. В., Чернышева, секретаря Приморского обкома и других секретарей обкома, которых знал[646].

Хрущев одобрил предложенные кандидатуры, сказав, что «вы хорошо, по партийному отнеслись к разговору, который у нас был, но вам придется забыть об этом разговоре и считать его не состоявшимся. Продолжайте работать уверенно, ЦК вас поддерживает».

Я на это ответил, что «благодарю за доверие ЦК, но если ЦК найдет целесообразным заменить меня, я готов уйти без всякого огорчения, так как это нелегкий кусок хлеба».

Хрущев вновь подтвердил, что надо считать разговор прошлый несостоявшимся, но он вынужден был поговорить со мной, ввиду того, что в Главном разведывательном управлении Советской Армии очень плохо дела обстоят. Работают впустую.

Начальника ГРУ нет. Заместитель Шалин* болеет и не работает. Поэтому и остро стоит вопрос подобрать серьезного и грамотного в разведке работника.[647]

Я ответил, что в армию я с удовольствием возвращусь, тем более на самостоятельный участок. С начальником генштаба товарищем Соколовским мы давно знакомы и будем дружно работать.

После моей фразы «перейти на самостоятельный участок» Хрущев недовольно хмыкнул. Он вновь повторил, что придется забыть этот разговор.

Я вспомнил прошлый разговор и особенно слова о том, что я не одинаково отношусь к секретарям ЦК. Это, видимо, ему сказали Кириченко и Брежнев, так как и действительно не мог идти против своей совести, когда они интриговали против таких хороших секретарей, как Игнатов Николай Григорьевич, Аристов Аверкий Борисович, Козлов и другие. Они думали, что я пойду на поводу Кириченко и Брежнева и буду им поддакивать, а я это не делал и в глаза им говорил: «Сами вопросы».

Я ушел от него в недоумении. Ведь нельзя же решать так поспешно вопросы, имеющие большое значение для человека, занимающего ответственный пост.

Дома я рассказал об этих двух встречах, так как мне было многое неясно. Однако и Вера Ивановна не смогла разрешить мое недоумение. Но видимо, Кириченко вместе с Брежневым не оставили мысли меня сместить и поставить своего человека, который прикрывал бы его похождения и разврат[648].

5 декабря 1958 года на заседании Президиума были мои вопросы. На последнем из них Хрущев начал говорить, что «с Серовым у нас был дважды разговор о том, чтобы сменить ему работу, он к этому отнесся по партийному и высказал ряд соображений о кандидатурах вместо него. Причем представил кандидатуры достойных секретарей обкомов, членов ЦК. Затем я ему сказал, что этот вопрос отпадает». Когда Хрущев это сказал, некоторые члены Президиума заулыбались, глядя на меня[649].