Ты что, не знаешь, каким концом суют отвертку в шлиц? Подойди поближе, я покажу это на твоей…

Последовал вопль боли, и мимо меня шмыгнул матрос, преследуемый целым градом отверток. Его страдальческие вопли стихли дальше по коридору, а я одобрительно кивнул – наконец-то хоть кто-то на этой мусорной шаланде работает.

Седовласый, сбитый крепко, как какой-нибудь из его механизмов, он зарылся в недра одного из них, обследуя укромные уголки за открытой панелью. Подойдя поближе, я расслышал, как он бормочет ругательства.

А я их понял! Язык, который я выучил ценой жутких мук на жутко мучительной планетенке. Клизанд.

– Хорошая работа, о могучий инженер, отличная работа! – сказал я на том же языке. Выпрямившись, он обернулся как ужаленный, разинув рот.

– Вы говорите по-клизандски…

– Рад, что вы заметили.

И тут, широко распахнув глаза, он нацелил на меня испачканный смазкой палец.

– А я вас знаю! Вы были пилотом моего корабля во время Последней войны[9]. На самом деле я даже помню ваше имя: лейтенант Васька Хулья.

– Какая память! А я вот ваше напрочь забыл.

– Штрамм, лейтенант Хулья.

– Лейтенант Хулио приказал долго жить вместе с войной! Меня зовут Джим. Я рад, мой добрый Штрамм. Я действительно был вашим пилотом. И, как ни прискорбно, диверсантом. Позвольте наконец попросить прощения за то, что взорвал четыре ваших чудесных двигателя.

– Это я должен благодарить, Джим, – отмахнулся он с широкой улыбкой. – Вы покончили с войной, вытащив меня из военного флота обратно на гражданку. – Тут улыбка погасла, и он угрюмо сдвинул брови. – Не ваша вина, что я завербовался на это ведро ржавых болтов.

– Скоро все переменится, – сказал я, пожимая его замасленную руку, после чего утер свою ветошью, которую он мне вручил. – Ни за что не угадаете, кто новый владелец.

– Да будь я неладен! Неужели… вы?..

Я склонил голову, медленно кивнув. Фыркнув от радости, он снова одарил меня смазочным рукопожатием.

– Можно задать вам пару вопросов об этом корабле?

Улыбка его погасла, а из груди послышалось сдавленное рычание.

– Спрашивайте. Но ответы вам не понравятся.

– Заранее согласен.

– Капитан – жулик и контрабандист. Экипаж – спившиеся негодяи. Их завербовали лишь потому, что межпланетное право предписывает экипаж такого размера. Ничего не делают. За них всю работу выполняют роботизированные системы управления, а они мало-помалу ломаются. Я вообще диву даюсь, как мы припланетились. Я уже уволился. Но хотел проверить атомный генератор, пока он не пошел вразнос. Мои двигатели в полном порядке, чего не скажешь больше ни о чем на этом корабле. Все на соплях и на заплатках, разваливается прямо на глазах. Я вывел двигатели из строя. Я их отремонтирую – когда мне выплатят задолженность по зарплате. Добро пожаловать, Джим, добро пожаловать на «Розу Рифути».

– Я чувствовал, что вы скажете именно это, о честный инженер Штрамм, – порывисто передохнул я. – Ну, хотя бы хуже уже быть не может.

Не успел я произнести эти слова вслух, как в ушах моих прозвучала сентенция, которую мать твердила мне то и дело.

«Прикуси язык!»

В своем беспробудном суеверии она не сомневалась, что подобное высказывание искушает судьбу. Ха-ха – вот тебе и суеверие…

Дверь с грохотом распахнулась, и ввалился Эльмо с побагровевшим лицом, прижимая руку к груди.

– Джим… – пропыхтел он. – Скорее! Случившись худшее! – С мучительным всхлипом перевел дыхание и проговорил обреченным тоном: – Они уже тута… наверно, их сотни! – выкрикнул он в отчаянии. – Люди с ружьями! Хотят поубивать свинобразов!!!

Глава 4

Забыв о существовании лифта, я поскакал по лестнице, как бешеная газель. Пошатываясь, запыхавшись, на свинарную палубу, оттуда через открытую дверь… и с ходу остановился перед стеной разъяренных фермеров. Последний эпизод кино про вампиров запустили снова. А перед взятыми на изготовку лопатами и вилами, ограждающими наш скот, стоял крохотный отряд перепуганных солдат, выстроившихся в каре и выставивших взятое на изготовку оружие. А в центре каре трясся устрашенный бюрократ, изо всех сил сжимая портфель, роняющий бумаги. Катастрофа вызревала полным ходом.

– Граждане Райского Уголка, прекратите и разойдитесь! – вскричал я. – Опустите оружие, ибо Джеймс ди Гриз уже здесь! Вы спасены!

Мои слова мало-помалу подействовали. Негодующие крики сменились сердитым ворчаньем, сельскохозяйственные орудия одно за другим опускались. Решив половину проблемы – хоть на время, – я обернулся к солдатам, прекрасно зная, что на этой идиллической планете они привыкли лишь к ненасильственным действиям. Достаточно лишь одному нажать на спуск…

– Мятеж окончен. Не направляйте винтовки на этих простодушных людей, всего лишь защищавших свой домашний скот! Опустите оружие – и поставьте его на предохранители!

Медленно и неохотно, но они вняли гласу разума в моем лице. Конфликт удалось предотвратить. Хотя бы на время.

Проложив среди фермеров дорогу вперед, Анжелина с улыбкой взяла меня под руку. И проговорила медленно и отчетливо:

– Теперь, когда Джим здесь, все будет хорошо.

Послышался ропот одобрения; аграрное вооружение с тарахтением посыпалось на палубу.

Мы развернулись сплоченным фронтом, и я тоном переговорщика бросил:

– Эй, вы, с портфелем, не поведаете ли, что все это значит?

Перестав дрожать, чиновник выпрямился.

– Непременно поведаю. Я начальник штаба Планетарного карантинного корпуса. Мы призваны обеззараживать и защищать. Ко мне поступил звонок из Центральной больницы, что член экипажа этого судна поступил к ним в весьма прискорбном состоянии. Сказал, что среди этих тварей на данном судне вспыхнула эпидемия ужасающей болезни клыка и пятака. Он опасался за собственную жизнь и за жизни сотоварищей…

– Минуточку, – перебил я. – Я озадачен. За все годы непреднамеренного приспособленчества в роли свинопаса я о такой диковинной болезни даже не слыхал. А вы? – обернулся я к своим буколическим слушателям.

Последовало коллективное потрясание головами и нестройным хором прозвучавшее «не-а».

– Ну вот видите. – Обернувшись к сбитому с толку функционеру, я милостиво улыбнулся. – Позволительно ли мне предложить, чтобы мы спокойно подождали, пока вы свяжетесь со своим медицинским департаментом, чтобы осведомиться о симптомах этого устрашающего недуга?

– К ноге! – рявкнул сержант, и приклады ружей грохнули о стальную палубу. Чиновник выудил из портфеля телефон и что-то забормотал в него.

Молчание затягивалось, напряжение нарастало. Его бормотание перешло в невнятное мычание, а затем – в рычание; свободной рукой он яростно замотал в воздухе. В конце концов брякнул телефон обратно в портфель и обернулся ко мне с красным от гнева лицом.

– Стройте людей, сержант, и ведите обратно на базу. Медики решили, что я рехнулся… Просто покатывались со смеху! Нет такой болезни. Розыгрыш! Головы покатятся…

– А вам, часом, не сообщили имя члена экипажа, который доложил о заболевании? –