ее царицы Персефоны родит сына – Диониса-Загрея. Появление этого божества не означало отказа от веры в единую Силу, пронизывающую космос. Дионис-Загрей для орфиков был как бы ипостасью Зевса – его мощью, его «одождяющей силой». Таким образом, Дионис есть Зевс, а Зевс – не кто иной, как Первородный.

Наиболее оригинальной частью орфической доктрины было учение о человеке. Миф повествует, что однажды титаны ополчились против Диониса, который, пытаясь ускользнуть от них, принимал различные облики. Когда он обернулся быком, враги настигли его, растерзали и пожрали. Нетронутым осталось лишь сердце – носитель Дионисовой сущности. Принятое в лоно Зевса, оно возродилось в новом Дионисе, а небесные громы спалили мятежников. Из оставшегося пепла, в котором божественное было перемешано с титаническим, возник человеческий род. Это означает, что человек имеет двойственную природу – божественную и титаническую. Последняя приводит людей к озверению и она же безжалостно ввергает их в темницу тела. Душа в учении Орфея считалась высшим началом. Подавленная телом и заключенная в него как в гробницу, она принуждена влачить в его границах жалкое существование. Даже смерть не приносит освобождения от тисков титанической природы. Орфей учил, что после смерти душа – эта дионисова искра – под гнетом низменной природы вновь возвращается на землю и вселяется в другое тело. Цель человеческой жизни состоит в том, чтобы освободить душу из плена материального мира – выйти из бесконечной цепи перевоплощений и вновь вернуться к Божеству. Для этого человек должен развивать в себе божественную сторону бытия – Дионисово начало. Этому служили особые мистерии орфиков и весь их образ жизни. Прежде всего, от вступающего на путь просвещения требовалось блюсти заветы добра. Орфик был обязан вести неустанную борьбу с титанизмом в своем сердце. И мысли и дела его должны были оставаться чистыми. Были и другие правила поведения. Так Орфею приписывался запрет употреблять в пищу животных. Были отвергнуты кровавые жертвы. Вся жизнь орфиков проходила в кругу сложных магических обрядов.

Отдельные идеи орфизма были близки многим грекам. В VI–V вв. до Р.Х. это вероучение, по-видимому, было широко распространено. Некоторые современные исследователи пишут даже о своеобразном дуализме эллинской цивилизации. В то время как олимпийская религия порождала восхитительную безмятежность и созерцательность, орфизм (и шире – дионисийство) давало возможность человеку уйти от обыденности, от бремени и забот цивилизации в мир полной раскрепощенности и божественной свободы духа. Бертран Рассел пишет в связи с этим: "В Греции существовали две тенденции: одна – эмоциональная, религиозная, мистическая, потусторонняя, другая – светлая, эмпирическая, рациональная, заинтересованная в приобретении знания разнообразных фактов". И именно это сочетание интеллекта и страсти сделало древних греков великими. Пока они оставались таковыми, им дана была величайшая энергия к преобразованию мира…

6) Культ Асклепия

Особым почитанием в Греции пользовался Асклепий – бог врачевания и медицины. При его храмах часто жили змеи, которые служили Асклепию и который сам являлся в их образе. (Змеи непременно присутствовали на барельефах и статуях, изображавших Асклепия).

При всех храмах этого бога практиковалось лечение во сне (инкубация). Прежде чем быть допущенным в храм, больной постился, соблюдая строгую диету (пост в течение одного дня и отказ от вина в течение трех дней). После этого совершалось жертвоприношение. Обычно Асклепию приносили в жертву свинью или барана; из бескровных жертв – лепешки и крупчатую муку. Большинство приносили с собой одеяла, на которые и ложились, если для этой цели не служила шкура жертвенного животного. После того как все больные были в сборе, служитель тушил светильник и приглашал больных спать, не нарушая спокойствия, если даже они услышат какой-нибудь шум. Инкубация совершалась в особом, приспособленном для этой цели здании, которое называлось абатом. Мужчины помещались у восточной части жертвенника, женщины – у западной. Могла она совершаться и в самом храме. Если бог не являлся к больному в первую ночь, инкубация должна была повторяться в течение нескольких дней.

7) Храмы

Свои храмы греки обыкновенно строили на возвышенности, составляющей акрополь, или на уступах скал, так что их можно было видеть со всех концов равнины. Они совсем не походили на гигантские христианские соборы более поздних времен, которые могли собирать под своими сводами население всего города. Впрочем, греческий храм и не служил местом собраний. Он был частным жилищем какого-нибудь бога, помещением для его изображения, мраморным ковчегом, в котором стояла одна единственная статуя. В самом здании храма не было ничего сложного, вычурного, вымученного. Оно представляло собой четырехугольник, окруженный рядом колонн. Поверхность здания покрывалась в высшей степени изящной сетью живописных и скульптурных украшений. Во всем этом с оригинальностью вкусов древних архитекторов можно сравнить только чувство их меры.

Если храм стоял в заселенной части города, то он все-таки не примыкал непосредственно к жилым строениям, а был окружен двором (периболом), который служил только священным целям и был огорожен от неосвященного пространства стеной или оградой. Священный участок не мог быть употребляем ни для каких человеческих надобностей; в большинстве случаев он был засажен красивыми деревьями. Здесь ставились статуи, плиты с надписями и жертвенники. При храмах богов здоровья были помещения для больных.

Входили на освященный двор через ворота (или калитку), при которых ставились сосуды с освященною водою. Все входившие должны были окроплять себя. Это был символический знак чистоты, которая требовалась от всякого приближающегося к святилищу. Оскверненные не могли входить в ограду.

Отличительной чертой и важнейшим архитектурным элементом греческого храма являлись колонны. Обычно колонна состояла из двух частей. Первая из них представляла мощный невысокий ствол от 5 до 6 нижних диаметров в высоту. К середине он немного утолщался (на 1/148 высоты), словно оседая под действием покоившейся на нем тяжести. Вверху ствол колонны слегка суживался, а нижним, более толстым концом упирался прямо на стилобат, будто вырастая из него. Его поверхность для усиления игры света и тени была украшена вертикальными желобками, называемыми каннелюрами, которых было не менее 20. Они тянулись вверх, разделенные между собой острыми ребрами. Вверху располагалась вторая часть колонны – капитель. На колоннах дорического ордера она в свою очередь делилась на три части.

Первая – повязка (гипотрахелион) состояла из нескольких (обычно 3) колец, которые как бы укрепляли и связывали верхнюю часть ребристого стержня. Вторая часть – эхин представляла собой вал, обращенный вверх более широкой частью и сильно выпуклый, словно раздавленный лежащей на нем тяжестью. Третья часть капители – абака была четырехугольной плитой, одинаковой высоты и ширины с эхином. На ней находилась горизонтальная балка – архитрав