Греческий врач Гален, который прибыл в Рим в 168 году в ответ на отчаянные призывы императоров, записал свои впечатления от увиденного в научном трактате под названием «Methodus Medendi».[305] Он описывает, что заболевшие страдали от лихорадки, боли в горле и гнойных пустул: по всем приметам эта «Антониева чума» была оспой. Эпидемия продолжалась целых три года, на пике болезни умирало по две тысячи человек в день. В городе скопилось так трупов, что Марк Аврелий объявил вне закона строительство новых склепов, чтобы заставить римлян увозить своих мертвецов из Рима.4 Болезнь свирепствовала здесь еще многие годы.

В разгар этих событий, когда римская армия была также ослаблена эпидемией, племена вдоль Дуная воспользовались столь удобным случаем, чтобы атаковать римскую границу. Оба императора отбыли навстречу угрозе, но она была отражена еще до их прибытия. Катастрофа случилась на дороге домой, когда у Луция Вера внезапно начался приступ, и он умер, прежде чем его успели доставить в Рим.

Марк Аврелий вернулся домой в город с телом своего названного брата и соправителя, и проследил, чтобы его похоронили самым достойным образом. Затем он вернулся на Дунай. Почти весть остаток своего правления (кроме необходимых поездок в Рим для занятия имперскими делами, а также одного путешествия на восточную границу для разрешения вопроса о якобы возникшем мятеже) он провел в Германской провинции, сражаясь с вторжениями, которые участились и усилились.

Отсутствие императора в столице не способствовало его популярности, но Марк Аврелий заработал себе репутацию тем, что охранял безопасность империи и тем, что мягко обращался с людьми. Когда государственная казна опустела из-за постоянных войн на севере, он распродал мебель, золотые блюда и ювелирные украшения из императорского дворца, предпочтя не повышать налоги; это сделало его еще более уважаемым. «История Августа» говорит, что он продал даже «шелковые и вышитые золотом платья своей жены» – что, вероятно, не очень-то понравилось его семье.5

Жизнь в армейской палатке, вдали от столицы, полной болтливых сенаторов и шумных римлян, была по душе Аврелию. За годы, проведенные на германском фронте, он смог позволить себе выкроить время для занятий философией, его философские заметки «Рассуждения о само себе» стали классикой стоицизма. Они представляют собой размышления человека, пойманного собственным долгом, несущем груз империи и становящимся счастливым только тогда, когда он оказывается от нее как можно дальше.

Он никогда сам не хотел быть Цезарем – что, вероятно, и объясняет его стремление как можно раньше продвинуть к власти своего сына Коммода. Марк Аврелий был отцом четырнадцати детей – ходили слухи, что далеко не один из них был зачат женой в его отсутствие; «История Августа» замечает, что однажды он застал жену за завтраком с ночным гостем и сделал вид, что не заметил этого;8 однако Коммод был единственным его сыном, который не умер до четырех лет. Аврелий назначил Коммода своим наследником, когда мальчику было всего пять лет, а в 176 году, когда Коммоду исполнилось пятнадцать, он объявил его со-императором.

Марку Аврелию оставалось жить недолго. Некоторое время он мучился болями – возможно, страдая от рака. Дион Кассий пишет, что император привык регулярно принимать наркотик, который ослаблял боль, это позволяет предполагать, что он пристрастился к опиуму.9 В 180 году, после недели жестокой болезни, Марк Аврелий умер на германском пограничье.

Коммод, став императором в девятнадцать лет, сразу же заключил с германцами мир, остановил кампанию на границе и отправился домой. Он был первым со времени Домициана настоящим сыном, унаследовавшим трон – и, увы, прежний порядок подходил Риму лучше. Система, когда императоры усыновляли наследников, позволяла избегать самых худших проблем наследственного правления; раз уж на троне находился мудрый и опытный правитель, он стремился назначить наследника с такими же качествами.

Но Марк Аврелий прервал эту систему. Назначение Коммода императором стало самым большим несчастьем для Рима в этом веке – и главной ошибкой отца, который был слишком занят, чтобы обращать внимание на личности вокруг себя. Замкнутый по природе, считающий близкую дружбу утомительной, Марк Аврелий не нашел никого, кто бы заменил его; он вынес решение в пользу наследника по крови, что было гораздо проще.

Поведение Коммода было вызывающим почти с момента его назначения наследником. Во время процессии возвращения в Рим он вез в своей колеснице мальчика-любовника и целовал его в течение всего парада. Гомосексуализм не был, конечно, неизвестен в Риме, но он считался греческим явлением, то есть признаком женоподобности. Можно было иметь мальчика своим любовником – но не следовало демонстрировать это на виду у всей римской публики.

Его эскапады после этого случая стали поводом для создания легенд. Он собрал гарем из равного количества любовников разного пола – трехсот женщин и трехсот мальчиков; он участвовал в гладиаторских боях, сам одетый как гладиатор; он убил одну из своих сестер, а другую заставил спать с ним; он расхаживал по Риму, нося «женскую одежду и львиную шкуру», раздавая горожанам удары дубинкой.10 Но если Коммод и сошел с ума, то отнюдь не потерял ощущения реальности: «Он сам опалял себе волосы на голове и бороду из страха перед цирюльником», – рассказывает нам «История Августа». Очевидно, император прекрасно понимал, что за его поведение его могут убить.11

Римляне были уверены, что Коммод – должно быть, продукт одного из приключений его матери с каким-то гладиатором; он просто не мог быть родственником по крови безгрешному Марку Аврелию. Это сняло проблему убийства истинного императора. В 192 году придворный и один из его наложников подали ему яд. Когда он не умер достаточно быстро, они вернулись и привели с собой борца, чтобы тот задушил императора.

После смерти Коммода разразилась гражданская война. Между 192 и 193 годами четыре человека пытались заручиться поддержкой преторианской гвардии. Победителем оказался полководец, возглавлявший войска на все той же тревожной дунайской границе – Септимий Север, маленький, но энергичный человек, который родился в Северной Африке и был сенатором при правлении Марка Аврелия.

Септимий Север направился со своей армией к Риму, но еще до того, как он туда прибыл, Сенат объявил его императором. Он вошел в римские ворота 10 июня и немедленно предпринял шаги по обеспечению безопасности своего положения. Он собрал преторианскую гвардию на церемониальный парад (это означало, что они придут без оружия), а затем дал сигнал своим, закаленным в Германии солдатам, окружить гвардейцев. От всех, кто подозревался в предпочтении другого кандидата, потребовали покинуть город. На место каждого уходящего Септимий Север назначал лояльного ему человека.