потаканием интересам плантаторов, сдержал свой гнев и заметил лишь о несправедливости защиты только одного из видов собственности. Выступление Джона Дикинсона было намного более резким. Джордж Мейсон осудил работорговлю с религиозной точки зрения и назвал хозяев рабов мелкими деспотами. «Они навлекают на страну гнев небес. Поскольку народы не могут быть вознаграждены или наказаны в мире ином, воздаяние или кара ждет их в этом мире. В результате неизбежной цепи причин и следствий провидение карает национальные грехи национальными бедствиями». Эти слова, вне сомнения, были вызваны угрызениями совести Мейсона — он сам владел рабами и жил их трудом. Но Мейсон был виргинцем, и его штат, где в то время имелся избыток рабов, в случае запрета на ввоз начал бы получать прибыль за счет продажи рабов на юг. Каролинцы были убеждены, как несколько недель спустя признался Ч. К. Пинкни, что без притока рабов Южная Каролина в скором времени превратится в «пустую степь». Кроме того, как сказал Пинкни, было бы интересно знать, из чего исходят Мейсон и виргинцы в своем противодействии торговле рабами — из принципа или из денежных интересов[1143].

О своих денежных интересах заботились не только штаты глубокого юга. Требование одобрения навигационных актов двумя третями каждой из палат ударило бы по северной торговле, что было бы на руку южным плантаторам, торгующим основными продуктами питания. Южане боялись, что конгресс, контролируемый северянами, может запретить иностранным судам вести торговлю с Америкой и что без такой конкуренции американские грузоотправители будут фактически грабить южан. Северные делегаты, естественно, находили предлагаемый пункт о двух третях несправедливым — он наделял правом вето меньшинство южных штатов.

С учетом настроения конвента компромисс был практически неизбежен, и в последнюю неделю августа он был заключен. Было одобрено положение о невозможности любого запрета на торговлю рабами до 1808 года, а несколько дней спустя делегаты Южной Каролины и Джорджии поддержали замену двух третей на простое большинство в положении о навигационных актах. В тот момент, когда была сделана уступка защитникам работорговли, Мэдисон лаконично заметил: «За двадцать лет произойдут все беды, каких только можно ожидать от свободы ввоза рабов». Комментарий Гувернера Морриса был более язвительным: по его мнению, следовало написать, что «не будет запрещен ввоз рабов в Северную Каролину, Южную Каролину и Джорджию». Лютер Мартин вскрыл жестокую иронию ситуации — народ, противостоявший попыткам Великобритании поработить его, теперь принимает меры для обеспечения себя запасом рабов, не прекращая призывать к свободе во имя естественных прав человека. Но окончательное суждение Мэдисона, прозвучавшее спустя несколько месяцев: «Как бы ни было велико это зло, распад союза был бы еще худшим злом», — было более убедительным для большинства белых американцев[1144].

Через два дня после отражения попытки отменить достигнутую договоренность (то есть 31 августа) конвент избрал комитет по доработке, который должен был составить отчет о вопросах, оставшихся нерешенными. Среди этих вопросов была рекомендация комитета по детализации дать конгрессу полномочия время от времени и по мере необходимости обеспечивать надлежащее управление и защиту общей собственности и общих интересов и благосостояния Соединенных Штатов такими способами, которые не будут служить помехой правительствам отдельных штатов в тех вопросах, которые касаются только их внутренней политики или для решения которых компетентны их собственные органы власти[1145].

Это были огромные полномочия. Они суммировали ранние предложения Мэдисона и Шермана и уже одобренную резолюцию Бедфорда. Комитет по доработке должен был решить, включать ли это положение в перечисленные полномочия конгресса или установить конгрессу более скромную планку. Он также должен был рассмотреть вопросы о налоговых органах, внесении финансовых биллей, полномочиях сената и способе выборов президента.

Этот последний вопрос терзал конвент уже в течение многих недель (как Мэдисон, так и Уилсон отмечали, что он причинил делегатам больше головной боли, чем любой другой) и продолжал подвергаться обсуждению. Комитет представил свои рекомендации по этому и другим вопросам в первые дни сентября. Президент, как предложил комитет, должен избираться народом через коллегию выборщиков сроком на четыре года и иметь право быть переизбранным. Если ни один из кандидатов не получает большинства голосов, сенат должен выбрать президента из пяти лиц, стоящих первыми в списке по числу голосов. Комитет сбил спесь с сената, лишив его права заключать договоры и выбирать судей верховного суда и послов — полномочия, которыми его, судя по всему, собирался наделить конвент. Сенату также не разрешалось вносить финансовые билли, хотя за ним оставалось право вносить в них поправки. Право совершать практически любые действия ради общего благосостояния было заменено более узкими, но по-прежнему серьезными полномочиями. Они относились к праву конгресса на расходы и ссуды: «Легислатура будет иметь право налагать и собирать пошлины, налоги, подати, акцизы, уплачивать долги и принимать меры для общей обороны и для общего благосостояния Соединенных Штатов»[1146].

Эта формулировка вошла в конституцию, как и другие решения, предложенные комитетом. Одно важное исправление подготовленного комитетом документа касалось способа избрания президента. К тому времени коллегия выборщиков получила одобрение, но сохранялись разногласия по вопросу, кто должен выбирать, если ни один из кандидатов коллегии не получит большинства голосов. Комитет по доработке рекомендовал поручить выбор сенату — рекомендация, приемлемая для большинства делегатов от малых штатов. После дальнейшего обсуждения и довольно безуспешного маневрирования конвент, по-видимому, был поколеблен Мейсоном и Уилсоном, заявившими, что наделение сената этим правом приведет к появлению «аристократии еще худшей, чем абсолютная монархия». Роджер Шерман предложил разумный выход: выбирает палата представителей, делегация от каждого штата имеет один голос[1147].

Самая важная часть работы конвента была завершена 8 сентября, когда был избран еще один комитет — комитет по стилю и упорядочению — с задачей облечь множество статей в стройную форму конституции. В этом комитете заседали Мэдисон и Александр Гамильтон, но основная работа была проделана Гувернером Моррисом, обладавшим выдающимися редакторскими способностями. Моррис вычеркнул массу лишних слов, перегруппировал те, что остались, и переписал преамбулу. По завершении своего труда Моррис и комитет не без удивления обнаружили, что смогли удовлетворить конвент, орган весьма придирчивый[1148].

Делегаты подписали документ 17 сентября. Джордж Мейсон, так и не смирившийся с решением отвергнуть требование двух третей для принятия навигационных актов, отказался поставить свою подпись. Так же поступили Эдмунд Рэндольф и Элбридж Джерри. Рэндольф объяснил, что поставит свою подпись лишь в том случае, если будет принято решение о созыве еще одного конвента с целью рассмотрения поправок, хотя он еще не решил, отвергнуть или поддержать ратификацию. Причины Джерри не вполне ясны, но, судя по рассказу доброжелательного свидетеля, он считал, что