золотисто-зеленоватым отливом пылали гневом. – Значит, ты по-прежнему жив и здоров. Когда ты не зашел на нашу стоянку, чтобы поздороваться со мной, я подумала, что ты утонул в реке или тебя растоптало стадо бизонов, – добавила она ядовитым тоном.

– Треси! Ну что ты… Я просто… Ну конечно, я собирался… но… Нам надо было ставить палатку… – сказал Ранек.

Эйла даже не представляла себе, что этот словоохотливый и остроумный мужчина может быть таким косноязычным. Оттенок его лица сейчас наверняка был бы таким же красным, как ступни Майги, если бы не темный цвет кожи.

– По-моему, тебе не терпится познакомить меня с твоей спутницей, Ранек, – саркастически заметила женщина.

Было очевидно, что она очень расстроена.

– Да-да, – сказал Ранек. – Я хотел познакомить вас. Эйла, это Треси… э-э… моя давняя подруга.

– Мне хотелось кое-что показать тебе, Ранек, – грубо сказала Треси, намеренно игнорируя его слова. – Но я думаю, теперь в этом нет никакого смысла. Мне казалось, что в этом году должна состояться наша помолвка, да, видимо, не следовало особенно доверять твоим обещаниям. Полагаю, это та женщина, с которой ты хочешь соединиться этим летом на Празднике Брачного ритуала.

Судя по голосу, она была не только рассержена, но и очень обижена.

Эйла сочувствовала этой молодой женщине, догадываясь о причине ее огорчения, однако не знала, как лучше поступить в такой трудной ситуации. Наконец она решила прервать затянувшуюся паузу и, сделав шаг навстречу Треси, в знак приветствия протянула обе руки:

– Треси, я Эйла, дочь очага Мамонта Львиной стоянки племени мамутои, хранимая духом Пещерного Льва.

Это официальное представление напомнило Треси, что она дочь вождя Волчьей стоянки и что этим летом они принимают гостей. Это накладывало на нее определенные обязанности.

– Во имя Мут, Великой Матери, Волчья стоянка приветствует тебя, Эйла из племени мамутои, – сказала она.

– Насколько я понимаю, Марли – твоя мать.

– Да, я дочь Марли.

– Меня уже познакомили с ней. Она замечательная женщина. Я рада познакомиться с тобой.

Услышав облегченный вздох Ранека, она оглянулась на него через плечо и заметила Диги, направляющуюся к дому, из которого доносился барабанный бой. Эйле вдруг пришло в голову, что Ранеку надо выяснить свои отношения с Треси, и она решила оставить их наедине.

– Ранек, извини. Я вспомнила, что мне надо срочно поговорить с Диги, – как хорошо, что она как раз оказалась поблизости. Ты познакомишь меня с резчиками немного позже, – сказала Эйла и быстро пошла навстречу подруге.

Потрясенный этим внезапным бегством, Ранек озадаченно смотрел вслед Эйле и вдруг осознал, что остался наедине с Треси и ему предстоит объясниться с ней, хочет он того или нет. Он смущенно взглянул на эту разгневанную и одновременно такую беззащитную миловидную молодую женщину, которая выжидающе смотрела на него. В прошлом сезоне она была одной из наставниц, и наряду с красными ступнями особое очарование придавали ей огненно-рыжие волосы удивительно яркого оттенка. Кроме того, она была искусной мастерицей. Ему очень понравилось качество ее изделий. Сплетенные ею корзины отличались изящными узорами, и замечательная циновка, что покрывала пол его очага, была сделана ее руками. Но она так серьезно относилась к своим обязанностям наставницы, что поначалу всячески избегала общения со взрослыми мужчинами. Однако ее недоступность только разожгла желание Ранека.

Конечно, официально они не были помолвлены. Но, по правде говоря, он серьезно намеревался сделать ей предложение и сделал бы его, если бы Треси не исполняла роль наставницы. Именно она отказалась от официальной помолвки, боясь, что Мут разгневается и лишит ее благословения. Ранек подумал, что Великая Мать совсем не разгневалась, ведь Она одарила Треси ребенком его духа. Он подозревал, что именно об этом и упомянула Треси; очевидно, она хотела показать ему, что у нее уже есть ребенок, который может повысить статус их очага, и, кроме того, порадовать его тем, что это был ребенок его духа. И Треси была бы для него самой желанной женщиной, если бы он не полюбил Эйлу. Ему даже подумалось, что он с удовольствием сделал бы предложение им обеим, хотя пока у него не было возможности собрать два Брачных выкупа, и, кроме того, сейчас он уже ничего не мог изменить, поскольку сделал свой выбор. Мысль о том, что Эйла может покинуть его, вызывала у Ранека ощущение настоящего ужаса. В своей жизни он встречал много замечательных женщин, но ни одна из них не была такой желанной, как она.

Окликнув Диги, Эйла быстро догнала ее и пошла рядом с ней.

– Вижу, ты уже успела познакомиться с Треси, – заметила Диги.

– Да, но мне показалось, что ей надо поговорить с Ранеком, поэтому я очень обрадовалась, увидев тебя. У меня появился повод оставить их наедине друг с другом, – сказала Эйла.

– Конечно же, ей хотелось поговорить с ним. В прошлом году все были уверены, что они объявят о своей помолвке.

– А ты знаешь, что у нее родился ребенок? Мальчик.

– Правда? Нет, я не знала. Хотя, конечно, у меня столько знакомых, что я едва успела поздороваться со всеми, и никто не упоминал об этом. Что ж, если Мут уже благословила ее ребенком, то теперь ее Брачный выкуп будет значительно выше. А кто сообщил тебе эту новость?

– Майги, одна из наставниц с красными пятками. Она сказала, что этот мальчик был зачат от духа Ранека.

– О, его дух так и витает над нами! Среди мамутои уже есть парочка детей, очень похожих на него. Дух других мужчин проявляется не так явно, как его. Детей его духа всегда выдает темный цвет кожи, – сказала Диги.

– Майги говорила, что у этого малыша светлая кожа и рыжие волосы, но лицом он вылитый Ранек.

– Надо же, как интересно! Думаю, надо будет навестить сегодня Треси, – с улыбкой сказала Диги. – Ведь наши матери – вожди стоянок, и мне следует пойти к ней, тем более что Волчья стоянка в этом году принимает гостей. Если хочешь, мы можем сходить к ней вместе.

– Даже не знаю… А впрочем, хорошо, давай сходим, – согласилась Эйла.

Они подошли к сводчатому входному проему земляного дома, из которого по-прежнему доносились странные звуки.

– Я собиралась зайти сюда, в наш Дом музыки. Думаю, тебе там понравится, – сказала Диги, подергав за край кожаного занавеса.

Они остановились, ожидая, когда кто-нибудь из музыкантов подойдет ко входу, чтобы развязать этот занавес, и у Эйлы появилась возможность окинуть взглядом окружающую территорию.

К юго-востоку от входа высилась стена из семи мамонтовых черепов и других больших костей, заполненных плотно утрамбованной глиной. Эйла подумала, что