Извините, если кого обидел.

17 ноября 2009

История из старых запасов: "Слово о таможне"

Давным-давно, когда вода была мокрее, а сахар был слаще, мы поплыли в Стокгольм. Хрен его знает, зачем нам это было надо, но внезапно мы оказались на пароме, двигающемся посреди хмурого Балтийского моря.

Внутри огромного парома перемещались маленький, похожий на колобок, Оператор телевизионной камеры, его телевизионный начальник и ещё несколько странных персонажей.

Оператор телевизионной камеры очень хотел стащить пепельницу с этого парома. У него начался приступ клептомании, а пепельницы в таком случае — лучшее лекарство. Впрочем, лекарств у него как у больного диабетом была полная сумка.

Но пепельницы оказались крепко привинчены, и Оператор телевизионной камеры сломал об них швейцарский ножик.

Тогда он достал из сумки бутылку какой-то настойки из тех, что берут токсичностью, а не алкоголем, вытащил пробку и отхлебнул треть. Телевизионный начальник отхлебнул ещё треть, и тогда Оператор телевизионной камеры спрятал бутылку, объявив, что это — неприкосновенный запас. Чтобы другим было не обидно, он достал из сумки свой инсулиновый набор, вынул из него бутылочку со спиртом и разлил жаждущим.

Начальник сказал, что теперь самое время приставать к обслуживающему персоналу, но когда персонал явился, оказалось, что это двухметровый швед. Оператор телевизионной камеры ужаснулся и пошёл на палубу. Присутствующие, понимая, что человек впервые пересекает Государственную границу, поддерживали его под руки. Однако Оператор телевизионной камеры не проявлял никакой радости, вырывался и кричал, дескать, куда вы меня привезли, что это за гадость, и тыкал пальцем в надвигающийся город Стокгольм.

Встреча с прекрасным не получилась, и он решил украсть рулон туалетной бумаги. Оказалось, что туалетная бумага при клептомании помогает не хуже пепельниц, и от радости он уничтожил половину неприкосновенного запаса.

Надо было пройти шведскую таможню.

Оператора телевизионной камеры поставили впереди, потому что так его можно было удерживать за лямки комбинезона.

Человек, который должен был встречать путешественников, куда-то запропастился. Между тем, Оператора телевизионной камеры, который к этому моменту говорил на всех языках мира, но очень плохо, проинструктировали, что нужно говорить, что он работает в телекомпании "Совершенно секретно" и упирать на то, что всех сейчас встретят.

И вот на первый же вопрос очаровательной таможенницы он, посмотрев мутным глазом, выпалил: "Top Secret".

Совершенно компьютеризированная девушка, у которой был телефон в ухе, ещё один — на поясе, два компьютера на столе и масса техники, перемигивающейся разноцветными лампочками в окрестностях стола, повторила вопрос.

Оператор телевизионной камеры невозмутимо повторил ответ. Таможенница изменила форму вопроса, потом спросила, откуда Оператор телевизионной камеры едет, наконец, поинтересовалась гражданством, и на всё получила тот же лаконичный ответ — "Top Secret".

Тогда барышня в форме подвинула к себе операторскую сумку и расстегнула молнию. Первым делом на свет явился рулон туалетной бумаги. Она повертела его в руках и отложила в сторону.

Затем из сумки появилась бутылка с пятьюдесятью граммами неизвестной настойки, заткнутая газетой. Таможенники повертели этот коктейль Молотова в руках и поставили рядом с рулоном.

Она потеряла остатки невозмутимости, когда извлекла из сумки огромный пакет с одноразовыми шприцами. Девушка надавила на невидимую кнопку, и из-под земли выросли два таких же двухметровых, как стюард, шведа-пограничника.

Оператора телевизионной камеры унесли куда-то в боковые комнаты. Ноги его болтались в воздухе, а сам он медленно, как даун, крутил головой.

Телевизионный начальник решил заступиться за несчастного оператора и начал объяснять про его болезнь таможеннице, но та, ничего не слушая, взялась уже за его багаж.

Телевизионный начальник похолодел, когда ему предъявили какой-то пакет. Он понял, что это посылка каким-то знакомым, но вот что в ней — не помнил решительно. Пакет развернули, обнаружив там килограмм сушёного зверобоя.

Шведский ароматизированный сквозняк тихо шевелил сухую русскую траву.

Телевизионный начальник, впрочем, пошёл в боковые комнаты без посторонней помощи. Там уже стоял совершенно голый, разительно похожий на огромного пупса, Оператор телевизионной камеры, и говорил в пространство:

— Дураки вы все, дураки… Нет, дураки… Ну всё-таки, какие вы все — ду-ра-ки…

Самое интересное, что прямо за ними в очереди на досмотр стоял человек, провозивший винтовку с оптическим прицелом. У него не спросили даже паспорта.

лучший подарок автору — указание на замеченные ошибки и опечатки

Извините, если кого обидел.

17 ноября 2009

История про полковника

Чо-то чем дальше, тем больше Муамар Кадафи напоминает мне Сальватора Дали — с этими своими плащами, приколотыми к груди фотографиями, двумястами бабами, которым прочитали лекцию о Коране, будто сплясали танец с саблями перед Хачатуряном.

Извините, если кого обидел.

18 ноября 2009

История из старых запасов: "Слово о границах"

Отчего-то я, пересёкший десятки и десятки границ, всё время испытываю некий страх перед пограничниками и таможенниками — всё мне кажется, что первые навалятся они на меня и будут пиздить. Неизвестно за что. А вторые тоже навалятся, выведут и будут пиздить в отдалении.

А если не отпиздят — то это по ошибке. Это потому что плохо несут службу. И поэтому они вернутся, и заново будут пиздить. Сначала за то, что везу что-то лишнее, а потом за то, что не везу того, что нужно. Потом, обратно, придут пограничники и отпиздят за то, что еду не туда, куда надо. А как опустится самолёт на чужую землю, как перевалит поезд границу, так снова побегут ко мне люди в форме. Пиздить.

А побежишь обратно через контрольно-следовую полосу, так тебя уж ждут свои, родные. Стоят печально и уныло. Потому как обратно пиздить надо.

Поэтому самое лучшее для меня путешествие — в лабаз за хлебом да вином.

лучший подарок автору — указание на замеченные ошибки и опечатки

Извините, если кого обидел.

18 ноября 2009

История из старых запасов: "Слово о пограничниках"

Однажды я возвращался в Отечество после долгой отлучки. И в этот момент прикосновения к Родине я осознал подлинное единство России и Белоруссии. Подъезжая к сакральному сооружению с домкратами и табуном ничейных колёсных пар на рельсах, я всё ждал пограничников.

Где они? Как я ждал их — всё больше не из-за неисправности в документах. а из-за того что хотел поспать… А, если посплю, думал я, лицо моё потеряет сходство с фотографией и вообще товарный вид.

Белорусский пограничник начал почему-то, стоя в коридоре, расспрашивать нас, где и как пассажиры