— Откуда Деннис знает, как имитировать левитацию? — удивленно спросила Робин.

— Его приятель, когда был молодым, делал подобные вещи, чтобы произвести впечатление на девушек, — лаконично заметила Пат. — Некоторые девушки чертовски глупы, надо признать. Когда кому-нибудь нужен мужчина, способный подняться на два дюйма в воздух?

Робин рассмеялась, еще раз поблагодарила Пат и пожелала ей хорошего вечера. Повесив трубку, она обнаружила, что ее душевное состояние значительно улучшилось. Теперь у нее была и новая теория, и потенциально важная встреча, о которой она должна была рассказать Страйку, когда он вернется. Она сверилась с часами. Страйк должен был находиться на собрании у Уэйса уже больше часа, но Робин знала папу Джея: он, скорее всего, только начал. Возможно, она закажет еду, чтобы ее доставили в офис, пока она просматривает досье ВГЦ.

Она поднялась на ноги с мобильным телефоном в руке и подошла к окну, размышляя, какую пиццу она хотела бы попробовать. Солнце опускалось, и Денмарк-Стрит погрузилась в тень. Магазины были закрыты, многие окна закрыты металлическими жалюзи.

Робин как раз решила, что ей хочется чего-нибудь с каперсами, когда заметила, что по улице идет кто-то высокий, громоздкий и одетый во все черное. Странно, но для мягкого августовского вечера капюшон был поднят. Робин подняла телефон и переключила его в режим камеры, снимая, как фигура спускается по ступенькам перед музыкальным магазином напротив и исчезает в подвальном помещении внизу.

Возможно, он знал владельца магазина? Может быть, ему было приказано подойти к двери, расположенной ниже уровня улицы?

Робин нажала паузу на камере и просмотрела несколько секунд видеозаписи. Затем, когда к ней вернулось прежнее дурное предчувствие, она вернулась к файлу ВГЦ и извлекла из него фотографии злоумышленника в маске и с пистолетом, которые Страйк распечатал из видеозаписи с камеры.

Это мог быть один и тот же человек, но в равной степени и другой. Они были одеты в похожие черные куртки, но фотографии, сделанные в тускло освещенном помещении, были слишком размытыми, чтобы можно было с уверенностью их идентифицировать.

Должна ли она позвонить в полицию? Но что она скажет? Кто-то в черной куртке с поднятым капюшоном находился неподалеку от офиса и спускался по ступенькам? Вряд ли это было преступным поведением.

Человек с пистолетом ждал наступления темноты, когда в здании погаснет весь свет, чтобы начать действовать, напомнила себе Робин. Теперь она сомневалась, что доставка пиццы была такой уж хорошей идеей. Ей пришлось бы открывать дверь на первом этаже, чтобы впустить их, а что, если притаившийся в черной куртке человек вместе с доставщиком, прижав пистолет к спине, ворвется в здание? Или она просто параноик?

Нет, — сказал голос Страйка в ее голове. — Ты ведешь себя умно. Следи за ним. Не выходи из офиса, пока не убедишься, что он ушел.

Осознав, что ее силуэт может быть виден даже через венецианские жалюзи, Робин пошла выключить свет в офисе. Затем она придвинула кресло Страйка к окну, положила на колени папку ВГЦ и регулярно поглядывала на улицу. Фигура в черном одеянии оставалась вне поля зрения.

Глава 112

Девять на четвертом месте означает:

Он наступает на хвост тигру.

И-Цзин или Книга Перемен

Джонатан Уэйс уже объяснил, как ВГЦ находит общее во всех религиях, объединяя и сплавляя их в единую, всеобъемлющую систему верований. Он цитировал Иисуса Христа, Будду, Талмуда и, в основном, самого себя. Он вызвал на сцену Джайлса Хармона и Ноли Сеймур, и каждый из них проникновенно воздал должное вдохновенному гению Папы Джея: Хармон — с интеллектуальной серьезностью, заслужившей аплодисменты, Сеймур — с восторженной девичьей непосредственностью, которую публика оценила еще больше.

Небо, видимое сквозь стекла сводчатого потолка, постепенно становилось темно-синим, а полторы ноги Страйка, теснившегося во втором ряду кресел, занемели. Уэйс перешел к обличению мировых лидеров, а на экранах над ним появились изображения войны, голода и разрушения окружающей среды. Толпа подбадривала его короткие фразы аплодисментами, встречала ораторские изыски аплодисментами и одобрительно отзывалась о каждом обвинении в адрес элиты и поджигателей войны. Наверняка, подумал Страйк, сверяясь с часами, они уже почти закончили? Но прошло еще двадцать минут, и Страйку, которому уже захотелось помочиться, стало не только скучно, но и неуютно.

— Кто же из вас нам поможет? — крикнул наконец Уэйс, его голос дрожал от волнения, когда он стоял один в центре внимания, а все остальные были в тени. — Кто присоединится? Кто встанет рядом со мной, чтобы преобразить этот разрушенный мир?

По мере того, как он говорил, пятиугольная сцена начала трансформироваться под крики и аплодисменты. Пять панелей поднялись, как жесткие лепестки, и открыли пятиугольный бассейн для крещения, в нижней части которого были сделаны ступеньки, обеспечивающие легкий доступ к воде. Уэйс остался стоять на небольшой круглой платформе в центре. Теперь он приглашал всех, кто желает вступить в ВГЦ, присоединиться к нему и возродиться в церкви.

Зажегся свет, и некоторые зрители стали пробираться к выходу, в том числе и пожилая любительница пожевать ириски, сидевшая слева от Страйка. Она была впечатлена харизмой Уэйса и взволнована его праведным гневом, но, видимо, посчитала, что окунуться в крещенский бассейн было бы слишком. Некоторые из других покидающих аудиторию слушателей несли на руках сонных детей, другие разминали затекшие после долгого вынужденного сидения конечности. Несомненно, многие из них еще больше обогатят ВГЦ, купив перед выходом из здания экземпляр “Ответа” или кепку, футболку или брелок.

Тем временем по проходу спускались струйки людей, которых крестил папа Джей. Радостные возгласы уже состоявшихся членов клуба продолжали отражаться от металлических опор Большого зала, когда один за другим новые члены погружались в воду, а затем поднимались, задыхаясь и обычно смеясь, чтобы их завернули в полотенца несколько симпатичных девушек на другой стороне бассейна.

Страйк наблюдал за крещением, пока небо не стало черным, а его правая нога не затекла. Наконец, добровольцев для крещения больше не осталось. Джонатан Уэйс прижал руку к сердцу, поклонился, и под последний взрыв аплодисментов сцена погрузилась в темноту.

— Извините? — прозвучал мягкий голос рядом со Страйком. Повернувшись, он увидел молодую рыжеволосую девушку в спортивном костюме ВГЦ. — Вы Корморан Страйк?

— Это я, — сказал он.

Справа от него американка Санчия поспешно отвернула лицо.

— Папа Джей будет очень рад, если вы захотите зайти за кулисы.

— Не так рад, как я, — сказал Страйк.

Он осторожно встал на ноги, разминая онемевшую культю, пока