к ней не вернулась чувствительность, и последовал за ней сквозь массу уходящих людей. Веселые молодые люди в спортивных костюмах ВГЦ гремели жестянками для сбора денег по обе стороны от выхода. Большинство проходящих опускали в него мелочь или даже купюру, несомненно, убежденные в том, что церковь занимается прекрасной благотворительностью, а может быть, и пытаясь унять смутное чувство вины за то, что уходят в сухом одеянии, некрещеными.

Как только они покинули главный зал, спутница Страйка повела его по коридору, вход в который был разрешен ей по пропуску на шнурке на шее.

— Как вам понравилась служба? — весело спросила она Страйка.

— Очень интересно, — сказал Страйк. — А что происходит с теми, кто только что присоединился? Сразу в автобус на ферму Чепмена?

— Только если они захотят, — сказала она, улыбаясь. — Мы не тираны, знаете ли.

— Нет, — сказал Страйк, также улыбаясь. — Я не знал.

Она ускорилась, идя чуть впереди него, и не видела, как Страйк достает свой мобильный, ставит его на запись и убирает в карман.

Когда они приблизились к помещению, которое, по мнению Страйка, должно было быть комнатой отдыха, они натолкнулись на двух крепких молодых людей в спортивных костюмах ВГЦ, которые стояли снаружи. Высокий, худой мужчина с длинной челюстью выглядел так, будто он что-то выговаривал им.

— … не стоило даже приближаться к папе Джей.

— Она не говорила, мы сказали ей, что нет…

— Но то, что она дошла до этого коридора…

— Мистер Джексон! — сказал Страйк, останавливаясь. — Я думал, вы сейчас находитесь в Сан-Франциско?

Джо Джексон повернулся, нахмурившись. Он был достаточно высоким, чтобы смотреть прямо в глаза Страйку.

— Мы знакомы?

Его голос представлял собой странную смесь акцента средней Англии, наложенного на голос американца с западного побережья. Его глаза были светло-серыми.

— Нет, — сказал Страйк. — Я узнал вас по вашим фотографиям.

— Пожалуйста, — сказал смущенная рыжая, — пойдемте, если вы хотите поговорить с папой Джеем.

Посчитав, что в таких условиях шансы получить от Джо Джексона правдивый ответ на вопрос “Есть ли у вас татуировки?” минимальны, Страйк пошел дальше.

Наконец они подошли к закрытой двери, из-за которой доносился гул разговоров. Девушка постучала, открыла дверь и посторонилась, чтобы Страйк мог войти.

В помещении находилось не менее двадцати человек, все они были одеты в синее. Джонатан Уэйс сидел на стуле в центре группы, в руке у него был стакан с прозрачной жидкостью, на коленях лежало скомканное полотенце, а вокруг него группировались молодые люди в спортивных костюмах. Присутствовало также большинство директоров церквей в одеяниях.

Тишина повисла в комнате, как стремительно надвигающийся мороз, когда те, кто был ближе всех к двери, поняли, что пришел Страйк. Последним он дошел до Джайлса Хармона. Он разговаривал с парой молодых женщин в дальнем углу.

— …сказал ему: “То, что ты не ценишь, это неправославные….”

Видимо, поняв, что его голос одиноко звенит по комнате, Хармон прервался на полуслове.

— Добрый вечер, — сказал Страйк, проходя дальше в комнату.

Если Джонатан Уэйс хотел запугать Страйка, встретив его в толпе, он сильно ошибся в своем противнике. Страйк находил позитивным стимул встретиться лицом к лицу с людьми, которых он больше всего презирал: фанатиками и лицемерами, как он мысленно окрестил их всех, каждый из которых, несомненно, был убежден в собственной исключительной важности для грандиозной миссии Уэйса, слеп к собственным мотивам и безразличен к наносимому иногда необратимо ущербу человеком, которому они поклялись в верности.

Уэйс поднялся, отпустил полотенце, лежавшее на коленях, на подлокотник кресла и подошел к Страйку с бокалом в руке. Его улыбка была такой же обаятельной и самоуничижительной, как и тогда, когда он только поднялся на пятиугольную сцену.

— Я рад — искренне рад — что вы здесь.

Он протянул руку, и Страйк пожал ее, глядя на него сверху вниз.

— Не стойте за спиной мистера Страйка, — сказал Уэйс рядовым членам, которые двинулись окружать пару. — Это плохие манеры. Или, — он снова посмотрел на Страйка, — я могу называть вас Корморан?

— Называйте меня как хотите, — сказал Страйк.

— Мне кажется, у нас немного тесновато, — сказал Уэйс, и Страйк должен был отдать ему должное: за несколько секунд он понял, что детективу безразлично количество людей в комнате. — Директора, останьтесь, пожалуйста. Остальные, я знаю, не откажутся покинуть нас… Линдси, если Джо все еще на улице, скажи ему, чтобы он присоединился к нам.

Большинство молодых привлекательных женщин вышло из зала.

— Есть туалет? — спросил Страйк. — Я бы не отказался пописать.

— Конечно, конечно, — сказал Уэйс. Он указал на белую дверь. — Вон там.

Вымыв руки, Страйк с легким удивлением обнаружил, что Уэйс, похоже, захватил с собой собственные туалетные принадлежности. Поскольку детектив очень сомневался, что в “Олимпии” регулярно выдают мыло от Hermès или халаты от Armani. Страйк сунул руку в карманы последнего, но они оказались пустыми.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласил Страйка Уэйс, когда тот вышел. Кто-то пододвинул стул напротив руководителя церкви. Когда Страйк выполнил просьбу, в комнату вошел Джо Джексон и направился к остальным директорам, которые стояли или сидели позади главы церкви.

— Она ушла, — сообщил Джексон Уэйсу. — Она хотела, чтобы эта записка была у вас.

— Я прочту ее позже, — легкомысленно ответил Уэйс. — Сейчас меня интересует Корморан. Вы не будете возражать, — спросил Уэйс у детектива, — если моя жена послушает наш разговор? Я знаю, что она с удовольствием послушает вас.

— Вовсе нет, — сказал Страйк.

— Бекка, — сказал Уэйс, указывая на смарт-ноутбук, лежащий на стуле рядом, — не могла бы ты подключить Мазу к FaceTime? Будь добра. Воды? — спросил Уэйс у Страйка.

— Это было бы здорово, — сказал Страйк.

Ноли Сеймур смотрела на Страйка так, словно он только что сказал ей, что в его отеле не было ее брони. Бекка Пирбрайт была занята ноутбуком и не смотрела на Страйка. Остальные директора выглядели по-разному: беспокойно, презрительно, по-подростковому незаинтересованно или, как в случае с Джо Джексоном, определенно напряженно.

— Как поживает ваш партнер? — серьезно спросил Уэйс, откинувшись в кресле, когда Бекка протянула Страйку бутылку с холодной водой.

— Робин? Намного лучше, чем будуче в коробке, — сказал Страйк.

— В коробке? — сказал Уэйс. — В какой коробке?

— Помните ли вы ящик, в который заперли моего партнера, мисс Пирбрайт? — спросил Страйк.

Бекка не подала вида, что услышала его.

— Мисс Эллакотт — это деловой партнер или что-то большее, между прочим?

— Ваших сыновей здесь нет? — спросил Страйк, оглядываясь по сторонам. — Я видел на улице одного.

— Папа Джей, — тихо сказала Бекка, — Мазу.

Она отрегулировала ноутбук так, чтобы Мазу могла видеть своего мужа, и впервые за тридцать лет Страйк взглянул в