ветра, башни издавали странные, протяжные звуки, похожие на рыдания.

Сани подлетели к высокой арке и остановились. Внутрь башни уводили ступени.

– За мной, – пригласил вожак и помчался наверх.

Юэль с Ильтсом последовали за ним.

В башне царил полумрак – редкие круглые оконца почти не давали света. Лестница обвивала центральный стержень, невозможно было разглядеть, что впереди.

Ильтс сразу вспомнил свой сон. Винтовая лестница, крутые ступени, площадка, желоб… Он вынужден был остановиться – перехватило дыхание. Юэль обогнала его, с легкостью прыгая через ступеньку. Ильтс с внезапным раздражением посмотрел ей в спину. Негромко окликнул:

– Юэль!

Она остановилась, но не обернулась. С неожиданной злобой Ильтс сказал:

– Вы из богатой семьи, не так ли? Вас не могли принести в жертву!

– Да, конечно, – согласилась девушка, даже не взглянув на него. – Мне ничто не грозило.

– Вы не могли провалиться в узкий вонючий желоб, – не унимался Ильтс. – Завидное благополучие!

– Завидное, – прежним ровным голосом отозвалась девушка. – Не всем так везет. Не попасть в желоб… не знать ни голода, ни жажды… Как тут не позавидуешь? Как не размечтаешься о таком же благополучии?

– Что? – Ильтс схватил ее за руку, рывком развернул к себе. – Что ты сказала?

Черные, широко поставленные глаза взирали на него со спокойным изумлением. Ильтс невольно разжал пальцы.

– Извините.

– Я сказала, что каждый мечтает о собственном благополучии. Только оплатить это старается чужой кровью. Разве не так?

Ильтс не нашелся с ответом, внезапно почувствовав, что из обвинителя превратился в обвиняемого.

Сверху донесся нетерпеливый рык вожака, озадаченного остановкой. Юэль с Ильтсом поспешили нагнать кот-кохха. Вожак остановился на верхней площадке, с которой открывалось семь дверей. Выбрав центральную, он поднялся на задние лапы, а передними выбил по двери короткую дробь. Тотчас дверь плавно отошла в сторону. Юэль с Ильтсом вошли, но вожак не последовал за ними. Дверь закрылась. Гости оказались в круглом зале, озаренном пламенем очага. На пышных подушках у огня сидел… нет, сидела… повелительница кот-коххов. Она была великолепна. Густой мех спадал тяжелыми алыми волнами, пышный хвост обвивал лапы, а глаза… Глаза цвета морской волны сияли лукавством и дружелюбием.

Поднявшись, она грациозно изогнула спину и потянула передние лапы, потом – задние, затем издала долгий протяжный вздох, в котором слились и высокие, звенящие, и низкие, почти басовые ноты.

– Супруга властителя, Хэшка, приглашает нас обогреться у огня.

Ильтс с готовностью шагнул вперед. Юэль последовала за ним, но тотчас остановилась.

Теперь вместо повелительницы кот-коххов на подушках сидела молодая рыжеволосая женщина, закутанная в алое покрывало. Она смотрела на Юэль синими глазами в золоте ресниц, глазами Хэшки.

«Я брежу,» – подумала Юэль.

– Не удивляйся, – обратилась к ней женщина. – Каждый видит нас по-своему.

Юэль покосилась на Ильтса. Он внезапно сжался и смотрел на Хэшку как-то снизу вверх.

– А он? Какой вы кажетесь ему?

Хэшка улыбнулась.

– Я же не знаю, какой кажусь тебе.

– Очень красивой.

Хэшка перевела взгляд на Ильтса.

– Вряд ли я кажусь ему красивой. Скорее – грозной.

– От чего это зависит? От наших глаз?

– Можно сказать и так, – Хэшка засмеялась. – От взгляда. Тот, кто нам близок, видит подобие себя. Враг же узрит врага. В его сознании мы воплотимся в тот образ, какой ему страшнее всего.

– Так значит… Эти статуи вокруг замка…

Хэшка согласно наклонила голову.

– Да, такими нас видели обитатели разных миров. Я просила их изобразить кот-коххов, и по этим рисункам мы делали изваяния.

Юэль невольно задумалась: какой бы предстала Хэшка Рэну? А Лэтэль?

Она снова посмотрела на Ильтса. У того мелко дрожали губы.

Неожиданно резко прозвучал голос Хэшки:

– Если этот человек твой враг, почему вы путешествуете вместе?

Синие глаза в золоте ресниц смотрели испытующе, настороженно. Бесспорно, кот-коххи не умели лукавить и ненавидели лживость в других.

– Что она говорит? – встрепенулся Ильтс.

Хэшка издала приглушенное рычание и слегка обнажила клыки.

– Она говорит не с вами, – торопливо пояснила Юэль.

Ильтс покорно умолк. Беседа Хэшки с Юэль пришлась ему крайне не по вкусу, но приходилось терпеть.

Юэль смутилась.

– Разве кот-коххи умеют читать мысли?

Лукавая улыбка замерцала в глазах Хэшки, затем появилась и на ее губах.

– Чужие думы скрыты от нас, но не чужие чувства.

Юэль собралась с мыслями.

– Ильтс не сделал мне ничего дурного. Но он угрожает дорогим мне людям.

– Почему? Эти люди угрожают ему?

– Нет. Но… – Юэль вспомнила растрескавшиеся поля Флорентины и водопады Успешной. – Его жизнь зависит от… Если он поймает моих друзей, получит повышение.

– Что это значит?

– Он сможет есть сытнее, одеваться богаче…

Хэшка вытянула белую узкую руку, до локтя скрытую покрывалом.

– Я всегда жалела голокожих. Вам приходится носить чужую шерсть и вести нелепое соперничество, желая добыть этой шерсти как можно больше. Тратить время и силы на то, чтобы твои спина и живот были прикрыты лучше, чем у соседа? Нелепо.

– Думаю, для Ильтса главное не это, – призналась Юэль. – Он считает, что сможет лучше позаботиться о своих детях…

– Это важно, – согласилась Хэшка. – Вот только…

Она закрыла глаза и заговорила низким, мелодичным, чуть мурлыкающим голосом:

– Можешь перевести Ильтсу. За много сотен лет до того, как кот-коххи переселились на Фригию, среди наших предков жили Ринат и Барит.

Прослушивать Хэшку было легко и приятно. Мысли ее текли без запинки, и не были так сбивчивы, как у людей. Хэшка не старалась в одно и то же мгновение думать о гостях, пригорелом пироге, нехватке денег, болезни сестры, равнодушии возлюбленного.

Юэль не приходилось мучиться, выбирая из потока образов главное. Она сразу увидела двух рослых густошерстых кот-коххов, лежавших на большом валуне, припорошенном снегом.

– В снежную бурю Ринат с Баритом отбились от охотившегося племени и несколько дней блуждали вдали от дома. Когда буря улеглась, им посчастливилось найти дорогу. Но когда бедолаги вернулись домой, они узнали, что охота племени была неудачной. Рината с Баритом считали погибшими, а потому их детям кидали самые плохие куски. И у того, и у другого погибли младшие сыновья. Ринат поклялся, что с его уцелевшими детьми подобного не случится. Силой зубов и когтей он рвался в вожаки. Многие соплеменники носили отметины его зубов. Ринат стал вожаком и детям его доставались лучшие куски при дележе добычи.

Хэшка замолчала, накручивая на пальцы густые пряди огненных волос. Юэль тоже умолкла и сидела не шевелилась, понимая, что рассказ не окончен. Мельком она взглянула на Ильтса. Он сидел в углу, очень бледный, с закрытыми глазами.

И снова послышался бархатный голос Хэшки:

– В схватке с соседним племенем вожак Ринат погиб. О его детях