ума, – признался он тем четким, выверенным тоном, который создавал впечатление надменности, поскольку честность не позволяла Раму увиливать от ответа. – У меня уже были проблемы с головой. Шесть лет назад, после смерти жены. Два эпизода. Лингвисты – народ психически неустойчивый.

Чуть помедлив, Тамара едва слышно вымолвила на языке ндифа:

– Рамчандра прекрасен и велик духом…

«А-ие, ие, а-ие, ие…» – доносилось с окраины деревни протяжное пение танцовщиц живоа. В хижине неподалеку заплакал младенец. В темноте, прорезаемой слепящим светом, благоухали ночные цветы.

– Послушай, – сказала Тамара, – телепат ведь читает твои мысли, так? Ндифа этого не умеют. Мне встречались люди, которые обладали этой способностью. Мой дед, русский по национальности, всегда знал, о чем думали окружающие. Его это выводило из себя. Не знаю, в чем тут причина – в телепатии, стариковской мудрости или в том, что он был русским, но, так или иначе, телепаты слышат твои мысли, а не слова, правильно?

– Может быть – кто знает? Сама говоришь, здесь все похоже на спектакль, фильм, островной рай. Возможно, они чувствуют, чего мы ждем или желаем, и изображают, отыгрывают это.

– Зачем?

– Для лучшей адаптации, – торжествующе заключил Рамчандра. – Чтобы они нам нравились и мы не причинили им вреда.

– Но мне они не нравятся! Они скучные! Ни тебе системы родственных связей, ни социального строя, кроме тупого деления по возрастам и отвратительного господства мужчин, ни искусств, ни ремесел, максимум – криво вырезанные ложки вроде тех, что продают на Гавайях в качестве приманки для туристов, никакого духовного развития – как только ндифа взрослеют, так сразу превращаются в зануд. Вчера Кара заявила: «Жизнь слишком долгая». Если кому-то они и интересны, то уж точно не мне!

– И не мне, – поддержал Рамчандра. – А как насчет Боба?

Вопрос прозвучал резко, прицельно.

– Не знаю, – поколебавшись, ответила Тамара. – Поначалу он был в восторге, но в последнее время как-то подостыл. В конце концов, он собиратель фольклора, а ндифа даже историй не рассказывают. Единственная тема обсуждения для них – это кто с кем вчера переспал и сколько тушек сино добыл на охоте. Боб жалуется, что все они разговаривают, как персонажи Хемингуэя.

– Он не общался со Стариками.

Уловив в интонации Рама ту же резкость, Тамара встала на защиту Боба:

– Как и я, практически. А ты много с ними общаешься? Старики все время держатся в тени, кажутся такими… незначительными.

– Вспомни песнь исцеления, которую пела Бинира.

– Да… пожалуй.

– Я в этом уверен. Это обрядовая песня, и в ней более сложный язык. Если у ндифа есть культура, то ее носители – Старики. Возможно, с возрастом они теряют телепатические способности и потому отступают на задний план, так как уже не испытывают внешнего влияния и им нет нужды приспосабливаться.

– Но кто заставляет ндифа приспосабливаться? И к чему? Они единственные разумные обитатели на этой планете.

– Есть другие деревни, другие племена.

– В таком случае они просто разговаривали бы на языках соседей, а их обычаи смешались бы.

– Именно! Вот тебе и объяснение единообразия их культуры. Ключ к проблеме Вавилонской башни!

Рамчандра так радовался собственной гипотезе, и звучала она до того правдоподобно, что Тамаре тоже отчаянно захотелось в нее поверить, однако в итоге она лишь признала:

– Мне от этого что-то не по себе.

– В старшей возрастной группе развился подлинный, нетелепатический язык. С ними и надо разговаривать. Завтра я попрошу разрешения заглянуть в Дом Стариков.

– Тогда тебе придется поседеть.

– Легко! Разве я еще не поседел?

– Поспи-ка ты лучше.

Рамчандра умолк, но ложиться не спешил.

– Тамара, – неуверенно произнес он, – ты же не смеешься надо мной?

– Нет, – ответила она, пораженная его уязвимостью.

– Все это так похоже на бред…

– Это уже бред на двоих получается. Твоя теория насчет языка высвечивает и другие вопросы. Все шесть деревень, в которых мы побывали, совершенно одинаковы; в них отсутствует одно и то же, и это одинаково невероятно, то есть, наоборот, сверхвероятно!

– Спроецированная телепатия, – задумчиво пробормотал Рамчандра. – Они воздействуют на нас. Искажают наше восприятие, склоняют к субъективности.

– Уводят в сторону от принципа реальности? – Тамара встала на его сторону. – Чушь. – Узнав цитату, она рассмеялась. – Для чокнутых мы говорим слишком складно.

– В психбольнице я заливался соловьем, – сказал Рамчандра. – Вещал на нескольких языках, даже на санскрите.

Голос его, однако, звучал уже бодрее, и Тамара встала.

– Пойду спать, – заявила она. – Хотя бы высплюсь всласть. Положить тебе камень погорячее?

– Нет-нет, не надо. Послушай, извини, что…

– Прошвес, прошвес.

Отоспаться, однако, не удалось. Тамара только-только зажгла масляную лампу и, поплевав на пальцы, смочила фитиль, чтобы лампа не коптила (впрочем, коптила она все равно), когда в хижину вошел Боб. Сияние Вирхо ореолом окружало густую светлую шевелюру; факт его неожиданного появления заполнил собой всю биосферу так же, как мощная фигура – дверной проем.

– Я только что вернулся, – сообщил он.

– Откуда?

– Из Ганды, это соседняя деревня вниз по реке.

Он прошел внутрь и уселся на плетеный табурет; Тамара чертыхнулась себе под нос, обжегши пальцы горячим жиром. Угрюмая мина Боба предвещала новости не менее ошеломительные, чем его же возвращение. Тамара нанесла упреждающий удар:

– Раму нездоровится.

– А что с ним?

– Медвежья болезнь.

– Как вообще можно заболеть на этой планете?

– У местных есть лекарство: ложишься спать в обнимку с нагретым валуном.

– Надо же! Похоже на средство от импотенции, – заметил Боб, и оба расхохотались.

Продолжая смеяться, Тамара чуть не поделилась с ним странным лингвистическим открытием Рамчандры, которое на миг показалось ей столь же комичным, но удержалась: пускай Рам сам расскажет, даже если это всего лишь шутка. Боб вдруг снова посерьезнел и наконец выдал то, с чем пришел:

– Мне предстоит дуэль. Поединок.

– Боже правый! Когда? Из-за чего?

– Помнишь ту рыжеволосую девчонку, Потиту? Один из Молодых мужчин Ганды положил на нее глаз. Ну и бросил мне вызов.

– Экзогамия? Он хочет взять в жены девушку из чужой деревни?

– Нет. Тебе прекрасно известно, что у ндифа нет никаких семейно-брачных моделей, хватит их уже выискивать. Девчонка – лишь повод для драки.

– Так и знала, что ты вляпаешься в неприятности, – брюзгливо заметила Тамара, хотя ни о чем подобном не думала. – Если резвишься со всеми туземками подряд, только и жди, что взбешенный дикарь метнет тебе в спину ассегай. Ладно бы еще с половиной женского населения, но не со всеми же…

– Да, паршивая ситуация, – уныло проговорил Боб. – Представляешь, я впервые так влип – ну, чтоб спать с информантками и все такое. Здесь все вообще неправильно. Но они сами себя предлагают. Мы обсуждали