Синдан чаще всего собирался в той деревне, вождь которой имел наибольшее влияние среди малльских предводителей. Поскольку именно Аквилой последние годы считался душой и сердцем малльского народа, сам Инфект Авидронии состоял с ним в переписке, синдан вот уже в третий раз за последние десять лет назначался в его родовом селении.

Посреди Бахет-меги, в окружении глиняных жилищ была возведена бофорда – временное сооружение из тонких стволов эйкуманги, напоминавшее авидронский лагерный шатер, только во много раз больше. Огромное, по здешним понятиям, строение могло вместить не меньше нескольких сот человек. После того как вожди и белобородые разойдутся, обо всем договорившись, бофорду сожгут, и вокруг необъятного пожарища устроят дикие пляски и оргии. Так повелось. Именно здесь, в этом «шатре», и должен был состояться синдан, на который в этот раз собралось беспримерное количество племенных вождей. Пожалуй что, все до одного.

По обычаю, инородцы на синдан не допускались – никто не должен был знать, о чем договариваются малльские вожди, но сегодняшний случай был особый, и белобородые, ревностно следящие за соблюдением правил, сделали для нескольких человек исключение. Бредерой, благодаря шкуре снежного барса, дарующей ее обладателю особые права, потребовал допустить на синдан посланника Верховного вождя всех флатонов Фатахиллы и еще какого-то молодого авидрона, который якобы собирался сообщить синдану что-то очень важное, от чего зависит дальнейшее существование всего малльского народа. В свою очередь, и Ахлерой привел с собой холеного чужака в пышной золотой плаве: им оказался посол Берктоля, Юзоф Совета Шераса, приближенный самого Сафир Глазза. Звали его Хугена Фейштушер, и родом он был из Вастаху – Союза свободных городов.

По традиции, перед синданом состоялось дружеское состязание между первейшими воинами племенных отрядов. Большинство вождей в разговорах между собою прочили безусловную победу людям Ахлероя – его лихим наездникам, цепким скалолазам и метким лучникам, но верх неожиданно одержали неутомимые соратники Бредероя, в последний момент опередив своих грозных соперников.

Наконец призывно загудел малльский военный рог, раскатистое эхо которого долго еще блуждало средь гор. Это означало, что наступило время священного синдана. Маллы не спеша потянулись к бофорде, оставляя на входе оружие, и вскоре она заполнилась до отказа. Аквилой с накинутой на плечи шкурой снежного барса как хозяин вошел последним, и стража, состоящая из двух сотен рослых копьеносцев в тяжелых авидронских доспехах, взяла шатер в два плотных кольца. Внутреннее кольцо развернулось в сторону строения, а воины внешнего кольца оборотились наружу. До окончания синдана никто теперь не мог ни войти в бофорду, ни выйти из нее. Нарушитель поплатился бы жизнью. Любопытствующие из числа жителей Бахет-меги и группки воинов из разных отрядов обступили стражу со всех сторон, однако никто не решался подойти к копьеносцам ближе чем на десять шагов или с ними заговорить.

Великий Аквилой обвел собравшихся пристальным взглядом.

В бофорде было очень тесно. Около трехсот знатных мужчин плотно сидели на низких малльских скамеечках или стояли у стен плечом к плечу. Свободным оставалось только небольшое пространство в центре, посыпанное мелким зеленоватым песком, где были расставлены каменные изваяния – главнейшие малльские боги во главе с Якиром; здесь, прежде чем синдан начнется, совершат обряд Сердца, а потом сюда, один за другим, станут выходить выступающие. Если б Аквилой заранее знал, что места хватит не всем, конечно, тогда он приказал бы возвести строение больших размеров. Во всем были виноваты вожди небольших племен из отдаленных мест, которые ранее синдан посещали крайне редко, а в этот раз единодушно поспешили явиться – даже не удосужились своевременно оповестить о своем участии. Раньше они жаловались на большие расстояния или сетовали на то, что с ними на синдане никто не считается, а на самом деле боялись того, что придется делиться доходами и властью. Просто они хотели, как всегда, именоваться маллами, однако при этом сохранять полную независимость. Но в последнее время по горам бродило слишком много слухов: об авидронах, которые задумали недоброе, о возможном нашествии ужасных флатонов, перед которыми не устоять даже миллионному войску, и об образовании малльского государства, которому кто-то даже уже придумал название – «Маллия». Тут-то они, эти мелкие вожди – деспотичные, беспощадные в гневе, привыкшие к всевластию и вседозволенности, – перепугались: нынче в одиночку не выжить. Поэтому и съехались немедля на синдан.

Аквилой перевел взгляд на первые ряды и удовлетворенно хмыкнул, заметив прямо перед собой старого друга Аза, тоже в шкуре снежного барса, представлявшего два десятка крупных родов с равнины, улыбающегося Бредероя – главного виновника испортившихся отношений с Грономфой, собственного непутевого сына Ахлероя – угрюмого, сосредоточенного, вынашивающего, судя по его недоброму виду, очередной вероломный план, а также Хитроя, Мегеринка, Шума, Йарунга, Бахи. Самые родовитые и влиятельные вожди расположились впереди, сидели вольготно и, кажется, оставались довольными обхожденьем. Это он – справедливый Аквилой – позаботился о том, чтобы каждый вождь занял на синдане именно то место, которое заслуживал. И сделал это настолько верно, что ни у кого и мысли не возникло выказывать обиду. А еще гости… Ну что же, флатон и посол Берктоля сидят чуть в отдалении, однако на местах весьма почетных. Правда, молодой авидрон – тот самый, который продал маллам оружие и спас юную Зару, – стоит у самой двери, неприметный, зажатый со всех сторон, с окаменевшим от испуга лицом. Впрочем, он вряд ли заслуживает большего…

Начался обряд Сердца. Каждый из вождей принес с собой сердце горного козла, и теперь все сердца были собраны в огромную медную чашу и торжественно преподнесены Якиру. Последовала продолжительная церемония, призванная посредством жертвоприношений, молитв, магических танцев и особых заклинаний задобрить вездесущую невидимую силу горного духа. По знаку, который вскоре был получен, Верховный бог маллов остался доволен. Тогда поднялся старейший из белобородых, поддерживаемый за руки друзьями, и объявил беззубым ртом о начале великого собрания малльских вождей.

Маллы выступали один за другим. Кто-то жаловался на соседа, у кого-то угнали табун лошадей, и он знает, кто это сделал. Один вождь задолжал другому более двадцати пяти рабов и не желает отдавать. Воины большой деревни напали на более слабое малльское поселение, разграбили его, захватили женщин и разрушили все до одного жилища. В общем, распри внутри родов, сложные перипетии борьбы родовых объединений, и конечно, межплеменные границы – извечная тема собирающихся вместе малльских вождей. Много всего накопилось у хозяев Малльских гор со времени последнего синдана. Однако вожди, при помощи мудрых и опытных белобородых, без промедления разбирали жалобы, дружно и зачастую единодушно голосовали. Такое решение синдана считалось окончательным, не подлежало дальнейшему обсуждению и под страхом сурового наказания должно было немедленно исполняться.

Но вот кто-то посетовал на притеснения, творимые авидронами. Тут-то и началось. Несчастный ДозирЭ побледнел, прижался спиной к стене, в любое мгновение ожидая, что на него набросятся и разорвут на части. Ему пришлось воочию убедиться, как необыкновенно сильна ненависть маллов к нему и к таким, как он. И он пожалел о том, что явился сюда: на этот раз маллы вряд ли отпустят его живым. Однако он должен был это сделать!