— похвалила Кира парня-четверокурсника, который прошёл за кулисы, и приготовилась сама.

Тихо включили её мелодию, в начале там было что-то вроде «плача дудочки», а в зале выключили свет. Даже пол сцены сложно было разглядеть, хорошо ещё, что стоило сделать десяток шагов, чтобы оказаться в центре.

Кира вышла медленно, в «гипнотическом» тембре читая стих.

— Мы все куда-то улетаем…

Или навеки улетели.

И что же делать, мы не знаем, —

Или узнать не захотели…

«Не улетай», — меня просили, —

«Останься с нами. Будь как все».

И свет, мой свет внутри гасили,

Чтобы уснула в темноте.

Кира сделала паузу, на последней фразе ей поставили «эхо» в микрофоне, а также громче включили музыку, которая была заунывно-грустная в этом кусочке. Она выждала несколько секунд, музыка снова утихла, и Кира продолжила, потихоньку «проявляясь» в луче света:

— «Не улетай» — зачем всё это?

В словах я слышу ноты фальши,

Оставлю просьбы без ответа,

Я знаю, что мне делать дальше:

Раскрыть души широкой крылья

Попасть в миры извечных грёз,

Там роз цветущих изобилье

И можно босиком в мороз…

Лечу на солнце, что не слепит,

Не чужестранка, а родная,

Тут каждый дом тебя приветит,

Тут каждый сразу понимает…

И с каждый разом всё труднее

Мне возвращаться вновь и вновь…

Но там я душу отогрею,

Чтоб к миру сохранить любовь.

Сцену осветили полностью и громко заиграла музыка, начался припев хора: что-то такое воодушевляющее одними голосами. Кира замерла, купаясь в нахлынувшей мане, а потом зрители ей захлопали.

— Это было очень круто! — похвалил кто-то, когда Кира ушла за кулисы.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Получилось даже лучше, чем я ожидала, — подошла Елена Валерьевна. — У тебя очень необычный голос, Кира. А когда ещё и свет, музыка, ты сама… Всё вместе выходит очень здорово.

— Спасибо, — улыбнулась Кира.

Через десять минут всех позвали на финальное построение, чтобы закрыть концерт. Они пели общую песню, махали руками и шариками, всё было стандартно.

* * *

— Такой стих красивый, — сказала мама, когда они встретились в фойе. — У меня даже мурашки поползли, в начале показалось, что в темноте какой-то космос разливается, такой интересный спецэффект был. И с песней этой красиво очень получилось. Там в конце как запели, у меня все волоски на руках встали, словно электричеством пробило. В общем, мне очень понравилось. И Домнин ваш неплохо спел в самом начале. Альбине очень понравился, и песня её любимая.

— Ну, классно тогда, — кивнула Кира. — Может, в этом году и выиграем, кто знает, хотя я была на студвесне у электротеха, мне парни знакомые дали два билета, у них тоже всё очень прикольно было. Хотела бы я политеховскую студвесну посмотреть… общую. Но не знаю, с билетами всё сложно и там свои да наши ходят.

Факультетские студвёсны проходили в течение двух недель, и на электротеховскую они с Кириллом ходили в прошлую среду. Гуманитарный факультет традиционно открывал студвёсны, а Автодор традиционно закрывал, и если учесть, что всё смотрела одна и та же комиссия, то наверняка Автодору после семи факультетов надо было наизнанку вывернуться, чтобы заработать какое-то приличное место.

* * *

— Мы первые! — сказал Домнин Кире на учёбе в пятницу.

— Что? Ты о чём?

— Автодор выиграл студвесну, — сказал громче Домнин. — На пару баллов обошёл Гуманитарный. Они там все в трауре.

— Ну хоть студвёсны относительно честно проходят, — хмыкнула Кира, кивнув.

Домнин ещё немного помялся возле их парты с Женей Ощепковым и пошёл на своё место. Рядом с ним, на прежнее место Киры, сел Вова Козлов.

* * *

Кирилл приехал после соревнований и подарил Кире тонкую коробочку.

Заинтригованная, она открыла и увидела сочно-гранатово-алое колье из крупных красных страз, обрамлённых в чёрный металл, и серьги-капельки в форме цветочков — крупный красный страз и вокруг стразы помельче.

— О, как красиво! Особенно серёжки такие симпатичные, редко такой красивый оттенок красного встречается, — обрадовалась Кира.

— Ты довольна? — спросил Кирилл.

— Я довольна. Очень красивый комплект, и это единственный оттенок красного, который мне подходит. Я люблю красный холодного оттенка.

— Я вспомнил, что у тебя такая куртка весенняя красно-малиновая есть, — кивнул Кирилл.

— Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я, наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил, — процитировала Кира Чуковского и, смеясь, полезла целоваться.

* * *

В последнюю пятницу марта Кира съездила к родителям и увезла фотографии команде. Кира брала с собой фотоаппарат и попросила Андрея щёлкнуть пару кадров её с «Fakультетом», а также Влад Шемет сфотографировал её с Лёхой Петровым и Андреем.

Они встретились на тренировке, и Влад Шемет её спросил в присутствии всех остальных.

— Мы пока что неплохо идём в турнире. На мартовской игре заняли десятое место по всей области, ну и у нас первое. Осталась только апрельская игра, и всё решится. Я хотел спросить тебя, если мы поедем на Кубок, будешь ли ты с нами?

— Можете на меня рассчитывать, — улыбнулась Кира.

— Эй, привет, а чего тебя на прошлой игре не было? — подошёл к ней Суханцев.

— Кира была занята, — ответил за неё Дима-Злой.

— Что может быть важнее игр? — искренне удивился Суханцев.

Кира лишь загадочно улыбнулась и подумала, что её желания снова всё-таки сбываются. Позже на пару лет, но всё равно…

* * *

На учёбе во вторник Домнин сказал, что их, то есть его и Киру, будут фотографировать для доски почёта. В деканате решили организовать такую доску с лучшими студентами-активистами и отличниками факультета.

— О… А кто будет фотографировать? — удивилась Кира.

— Да вроде какой-то аспирант с кафедры мостов занимается фотографией, его и подрядили, — оживившись, ответил Домнин. — Это он всех наших преподов факультета на доски снимал.

Кира хмыкнула, надеясь, что «какой-то аспирант» не окажется Додиком. Слухи про увольнение могли оказаться только слухами, да и подтвердить или опровергнуть их мог только Домнин. Сама она Додика больше не встречала, но курс по мостам у них завершился.

Впрочем, она зря волновалась: аспирантом-фотографом оказался невысокий мужчина неопределённого возраста от двадцати пяти и до тридцати по фамилии Укропов, его имя отчество из головы Домнина моментально выветрилось, так что до Киры дошла только фамилия. У Укропова были тёмные волосы с залысинами на