— Ну, и?..

— Они… не дошли…

Ростислав встретил насмешливый взгляд Ягойой, потер ладонью подбородок.

— Хорошо, если бы мне давали всю информацию сразу, а не диетическими порциями.

— Извините, дядя Слава, — виновато пробормотал Будимир.

— Я не о тебе. Спасибо, бабушка, за подарки, мы у вас в неоплатном долгу. Хотя мне кажется, что у вас кое-что осталось-таки, нужное нам.

Глаза Ягойой сверкнули.

— Хотелось бы и мне знать источник вашей информации, гости дорогие. Даю ногу на отсечение, что это не Домна.

— Костяную?

— Ась?

— Я пошутил. Источники информации не продают, это закон спецназа, в котором я прослужил много лет.

— Ценю за откровенность. Так что же есть у меня, чего я не предложила?

— Дудка какая-то особенная, свистярь. В один конец свистнешь — человек замертво падает, дунешь в другой — мертвый встанет.

— Жива! — оскалилась Ягойой, погрозила пальцем в пространство. — Это он вам накляузничал, поганец старый! Ну, да ладно, чего с него взять, шпиёна подколодного. Есть у меня дудка — свирель Интрикова, пойдем покажу.

Все трое вышли из избы, и Баба-Яга подвела гостей к огромному бревну длиной в десять метров и диаметром в метр. Бревно оказалось выдолбленным внутри по всей длине и имело восемь дырок, расположенных по одной линии с шагом в один метр. Один его конец был темно-коричневым, второй — более светлым, отливал желтизной.

— Вот ваша дудка, — ехидно поджала губы старуха. Ростислав озадаченно обошел бревно кругом, почесал в затылке.

— Ничего себе дудочка! Ее великаны делали?

— И великаны владели. Это свирель братьев Соловьев, Интра и Ультра. Слыхали о таких?

— Соловьи-разбойники? В нашем фольклоре существовал один…

— Так берете дудку?

— Как же мы ее возьмем?

— Подождите, дядя Слава, — вмешался Будимир. — Я попробую ее упаковать.

Он подошел к выдолбленному бревну, погладил волокнисто-шершавую поверхность, зажмурился. В волосах мальчишки проскочила яркая розовая искра.

Старуха Ягойой вздрогнула, опасливо отодвинулась. В глазах ее мелькнул страх.

— Великий Дый![98]Хлопец-то непростой, силой владеет!

Будимир открыл глаза, вытянул руку, и бревно с отчетливым стоном уменьшилось скачком в двадцать с лишним раз, превратилось в настоящую свирель толщиной с палец, которая сама прыгнула мальчишке в ладонь.

Баба-Яга изменилась в лице, отмахнулась указательным пальцем.

— Чур меня, чур, спаси и сохрани, старую! Не верила, что встрену самого Избавителя! — Она поклонилась Будимиру. — Прости, ежели неласковая была, молодой господин!

— Я не господин вовсе, — смутился Сухов-младший, протягивая свирель Светлову. — Так получилось.

— Куда дуть, чтоб человека оживить? — спросил Ростислав, вертя в пальцах свирель Соловья-разбойника.

— Сам догадайся, — хихикнула старуха.

Ростислав еще раз осмотрел трубочку с дырками, коснулся пальцем темного конца.

— Сюда.

— Молодец, правильно догадался. Из светлой дырки жива вылетает, из темной — смерть.

Ростислав аккуратно сунул свирель в боковой кармашек комбинезона, где раньше лежали обоймы для пистолета.

— Пришла пора прощаться, бабушка. Ждет нас не прямая дальняя дорожка.

— Могу подбросить вас до Огнь-реки, а там уж вы сами. Токмо не наткнитесь на навьев, говорят, недавно Кривоглаза видели с Пуримом Кровавым, повылезали оне из могил-то. Кто-то им, видать, подсобил.

— Кривоглаз нам уже не страшен, — улыбнулся Ростислав. — Мы его с кыртом познакомили, окаменел он навеки. И с Пуримом справимся, коль доведется встретиться. Да не надо нам к Огнь-реке, мы дальше своим ходом пойдем, меч искать.

— Будь у меня кляца, я бы вам отдала — дошли бы без горя. Слышала я краем уха, что батюшка ваш Гашшарву посещал, обитель Великого игвы Гиибели, который тутошнего Святогора в гроб запихнул. Может, там он и меч оставил?

— Спасибо за подсказку. Кляца у нас есть, да только мы ею пользоваться не умеем.

Баба Яга всплеснула руками.

— Что ж вы сразу-то не сказали? Доставайте свою кляцу. А вскрыть ее совсем просто: надо ударить об землю и заветное слово сказать.

— Какое?

— Он должон знать, — кивнула старуха на Будимира.

— Знаешь? — посмотрел Светлов на мальчишку. — Ну-ка, скажи.

— Оно… не такое… — неуверенно произнес Будимир. — Не совсем слово… это скорее мысленное повеление.

— Я думал, нечто вроде мантры или известного выражения «Сезам, откройся!».

— Примерно так оно и есть, только надо говорить сразу и вслух, и мысленно.

— Допустим, кляца развернется, а дальше что? Как мы попадем в нужный хрон?

— Так и скажете, куда вам надо, и ничего боле не надь. Ростислав достал из кармашка Будимировой курточки яйцо, подаренное бабой Домной на Земле, взвесил в руке.

— Идем в Гашшарву? Будимир прерывисто вздохнул.

— Идем, дядя Слава.

Светлов с размаху шмякнул яйцо о землю, и перед ними за несколько мгновений выросла копия избы Ягойой, разве что в несколько раз меньше. Сама собой открылась дверь, приглашая путешественников. Они переглянулись, взялись за руки, помахали отступившей Бабе Яге и шагнули в избу.

Такого леса ни Ростислав, ни Будимир еще не видели. На что уж лес на Олирне, в окрестностях избы старухи Ягойой, казался им диким и огромным, но этот поражал воображение и давил на психику, заставляя людей ждать встреч с невиданными великанами и чувствовать себя не больше букашки.

Исполинские деревья странных, неприятно живых форм застыли вокруг, словно застигнутое внезапной смертью, засохшее и окостеневшее войско. Стволы их нельзя было не только обхватить десятку человек сразу, но и окинуть взглядом, так как в каждом из этих жутких деревьев запросто могла уместиться любая из башен Московского Кремля.

— Где мы? — понизил голос Ростислав, озираясь. — Боже ты мой, какие гиганты! И грибами пахнет… Здесь, наверное, должны жить тролли и циклопы.

— Это парк Гиибели, — ответил Будимир, прислушиваясь к торжественно-глубокой тишине циклопического леса. — Мы на Гашшарве. Папа рассказывал, что они с дядей Толей были в таком лесу.

— Вообще-то нам нужен дом Гиибели, его замок.