кивал, соглашался, но прикидывал, что вряд ли все так просто, как описывает чернявый. Опять же, мешки, они тяжелые! И как их тащить? По лестнице? А если она скрипит и во все стороны щепками швыряется? Фэйри, опять же, рожу кривит неспроста… Видно и веревки не всех держат.

Помнится, был у него не так давно один знакомец. Тоже руками махал, да языком трепал, рассказывая, как легко и просто разбойничье ремесло.

Отойдя от коварной грязной лужи где-то на лигу, дорога вскарабкалась на холм. Крутой — в дождь не всякая повозка и заедет, вон, колея вкривь-вкось! Зато округа была видна — как у колдунов на волшебных картах!

И Таилис, и реки, и дороги с тропами, и села. Где-то на грани видимости угадывались очертания какого-то другого города. Бертран разглядел огромное стадо, что ползло черным расплывчатым пятном, опережая на пару лиг. И выгоревшее пятно на месте Суры. Погибшая деревня с такой высоты казалась ничтожной. Этакий муравейник, в который, забавы ради, сунули пару головешек… Торчат теперь обугленные остовы, летают меж ними отожравшиеся вороны и снуют жирные крысы.

— Вон те вот, вот совсем не нравятся! — Быстрый ткнул пальцем в ту сторону, откуда они пришли.

— А что там? — не понял беспокойства товарища Суи. Присмотрелся. Но ничего не разглядел. Ползут букашки по дороге и все дела… Их много таких букашек, вон, по обочине тоже с сотню насчитать можно. А то и две.

— А там скачет дюжина всадников. И все они какие-то подозрительные.

— Будто ты им денег должен, — подсказал Фэйри.

Бертран оценил, как побледнел Анри, и дружелюбно предположил:

- Или жизнь.

— Вы, блядь, сговорились⁈ — огрызнулся Быстрый. — Шутники, драть вас в поперек!

— Показывать не надо, — хихикнул Суи, — но объяснить ты просто таки обязан!

— Вот поймают нас, сразу сам и поймешь, что к чему!

— А я тут причем⁈ — удивился Бертран. — Это вы у нас большие мастера в высоком искусстве убивания пидорюг ведрами!

— А ты с нами! Скажут — подсобник и пособник.

— Да еб вашу бабушку, — устало проговорил Суи, подтягивая веревочные лямки заплечного мешка и поправляя топорище, чтобы не расколотило затылок, — связался, на свою голову… Лучше бы утонул! Хоть пиявки бы наелись, пока не остыл!

— Надо было его там оставить, да? — совершенно серьезно спросил Фэйри.

— Уже поздно. Он уже с нами, — отмахнулся Анри и продолжил, — господа, а хорошо ли вам известно высокое искусство бегства?

* * *

Как оказалось, все трое были неплохими мастерами в этом сложном, но крайне полезном для долгой жизни деле. Припустили так, что хоть седло на спину, да с беговыми рысаками выставляй. Ноги так и мелькали.

Дорога, спускаясь с холма, больше похожего на земляную гору, резко ныряла вниз. Не настолько глубоко, чтобы там застаивалась вода — ну или ручейка подходящего не нашлось поблизости, но как раз, чтобы от собственной быстроты дух захватывало. А как представишь, что будет, если нога подвернется… Лучше не представлять!

Но какая-то влага там все же была — лес там рос густой, без проплешин лужаек.

Скатившись с вершины быстрее, чем молния падает с неба, друзья оказались словно бы в храме. Деревья нависали, словно высокие стены, а вместо потолка было небо. Ярко-синее, еще не выгоревшее от летнего солнечного жара.

Пройдя немного на подкашивающихся ногах, все трое, не сговариваясь, рухнули на первой же кочки. Упали как убитые, тяжело дыша.

— Оторвались вроде… — прохрипел Анри.

— На пятки не наступают, — согласился Бертран.

— А зачем мы бежали? — спросил Фэйри, вытирая пот, заливающий глаза.

— В смысле?..

— В гнутом коромысле, — выдохнул здоровяк, — конный с дороги разве что в трактир пешком ходит. И поссать, и то не всегда. Зачастую прям с седла слабятся. Я видел.

— А ведь точно… — Суи перевернулся на бок, кое-как поднялся. — Друг Фэйри, твоими устами говорит, если не сам Пантократор, то кто-то очень похожий.

— Да я и сам не дурак, — неожиданно обиделся белобрысый.

— Продолжай, Топор, — попросил Анри, — а то я все равно, ничего не понимаю, хули, вы тут трете!

— Во-первых, — загнул мизинец Суи, — нет никакой уверенности, что те всадники — погоня. Может, к бабам едут.

— К дамам, — поправил Быстрый.

— Как разденешь, вся дамость и кончается. Снимают ледьскую шляпу и реверансируют.

— Вот теперь я не понял, что ты такое сказал, — удивился Анри, — я таких слов даже от священника не слышал.

— От священника бы и не услышал, — усмехнулся Бертран. Сам-то он подслушал столь красивую фразу в одном из борделей Таилиса. Смысла не понял, но запомнил накрепко. — А во-вторых, — Суи загнул большой палец, — Фэйри совершенно прав. Мы могли просто лечь в траве, и дождаться, пока подозрительные рыцарюги-пидорюги проедут мимо. Не думаю, что они проверяют каждый подозрительный куст у дороги — тут же вляпаться во всякое — легче легкого!

Три оставшихся пальца на ладони торчали криво и нелепо. Прям как южане и примкнувший к ним северянин.

— Если рыцари к дамам едут, то они не совсем пидорюги, — поправил Бертрана белобрысый стенолаз, — даже совсем не пидорюги.

— Так они в плохом смысле! — к Суи на выручку нежданно пришел Анри. — Тот, на которого мы ведро удачно уронили, тоже, может быть, к дамам шел. А все равно — пидорюга, раз нам от него неприятности вышли и ни малейшей пользы.

— Не мы, а ты.

— Что «ты»?

— Ведро уронил ты один. Я только рядом стоял. Меня, если разобраться, никто и не видел.

Анри аж подпрыгнул от переполняющей злости на тугоумного напарника. Но ругаться не стал. Попыхтел немного и сдулся. Наверное, признав правоту товарища. Или решил выбрать слова пообиднее. Чтобы тот сам убежал и повесился от стыда на воротах.

Фэйри, не дождавшись, тоже поднялся. Потоптался по обочине, что-то выглядывая. Шагнул в невысокие придорожные кусты.

— Ты куда⁈

— Дай поссать человеку, — одернул Быстрого Суи, — успеешь еще наораться вдоволь.

Анри молча прожег взглядом дюжину дыр в широкой спине негодяя, но снова промолчал. Плюхнулся на землю.

— Эй, товарищество! — раздался вдруг крик Фэйри. — А я тут тропу нашел! За шиповниками! Набитая!

Глава 14

Сквозь тьму

Про то, что тропа набитая, Фэйри по своей врожденной южной болтливости, преувеличил. Точнее, не договорил о некоторых мелочах, на его неопытный в лесных делах взгляд, совершенно неважных. За кажущейся непробиваемой непролазностью колючей стены действительно скрывалась — только наклонись! — хорошая такая тропка. По которой, действительно, ходили много и часто. Когда-то. И перестали ходить довольно давно — то ли пару лет назад, то ли года три. И трава повылезала, и подлый шиповник распустил молодые, а оттого вдвойне хищные побеги с изогнутыми шипами. Кто-то из стариков — не вспомнить кто, как ни пытайся — говорил, что на родине шиповник звали шипшовником — именно из-за шипов. Сейчас, они, то есть шипы, как опять же старики говорили, испортились, нету в них настоящей крепости духа, стойкости и былой цеплючести — мол, не одежду драли, а сразу мясо с костей сдергивали. Выродились! Прямо как нынешняя поганая молодежь, с которой двойное сходство — так и хочет куда-нибудь что-то всунуть.

Вообще, старики в Суре были болтливыми. Часто рассказывали из старого. Правда, все больше сказки и дурости — старики, что с них взять! Вот, кто поверит, что в шиповнике может жить медведь? Да не простой, а раза в два больше обычных, с серебряной шерстью и умный, как три монаха?.. В таких зарослях разве что мыши обитают, да неуловимые ласки с хорьками — когда нет рядом лошадиной головы, чтобы в череп пробраться!

Наверное, с каждым годом, содержимое седой головы становится все жиже и жиже, пока не превращается в воду…

Бертран на всякий случай поковырялся в ухе пальцем. Придирчиво его осмотрел, лизнул для верности. Нет, никакой воды, одна ушная сера да грязь.

— Пойдем, глянем?

Анри, казалось, сейчас начнет рыть землю, как горячий жеребец. Только у коня — твердое копыто, а у стенолаза-неудачника — тряпки, намотанные на ноги. Сапоги, по его словам, остались на той самой роковой крыше. С одной стороны, по поводу потери хотелось позлорадствовать — люди злы, не доработал ту мягкую глину Пантократор, пожалел жара своего сердца. С другой — у Суи-то, обувку и вовсе сперли. Притом, ровно в то же время, как палец рубили. Криминальмаэстры, чтобы они все передохли! И ведь даже портянки спиздили, не побрезговали. Которые Бертран надеялся проносить хотя бы пару недель, пока совсем не сгниют.

— А почему бы и не глянуть? — протянул Бертран, прикидывая, что к чему. Тропа заброшенная, но широкая. Стало быть, на втором