удивлению, часть из них плохо вбили — чуть ли не сами вылетели.

Комнатка пустовала. Ни досочки, ни щепочки, ни обрывка материи. Голый, плохо обработанный камень старинной каменоломни. И четыре покойника.

Ноги и руки троих мертвецов охватывали веревочные кольца. Тугие веревки плотно впились в синюшные конечности, с обгрызенными пальцами. Носы и уши тоже сохранились плохо.

Четвертый же… Четвертый лежал посреди комнатки, уперевшись пятками в трупы. На руках он сберег все пальцы, хоть и потерял ногти, но запястья изорваны в лохмотья. Плоть местами отгнила и отвалилась.

— Как же они их боялись… — прошептал Быстрый, неловко дергая шеей, словно ее натер грязный ворот драной рубахи. — И тут забили, и на дверях. Интересно, почему?

Бертран осветил факелом дверь изнутри — царапины. Прямо таки сплошной ковер! И глубокие, и чуть заметные, и покрытые высохшей кровью.

Суи передернуло.

— Я бы не хотел встать на пути этого человека! И знаешь, я теперь отлично понимаю, зачем столько преград!

Он махнул факелом. Пламя дернулось. На миг показалось, что покойник, успевший перед смертью помучаться множеством способов, решил встать. И проверить, какое мясо вкуснее. Сочное живых или вяленое жмуров.

Храбрецы кинулись из комнаты, застряли в двери, повалились друг на друга. Чей-то факел обжег Бертрану руку. За спиной возопил Фэйри, тоже не уберегший шкуру от огня.

Выбравшись наружу, тут же захлопнули дверь, не сговариваясь, потащили шкаф на место, чудом не затушив последний факел, упавший им под ноги.

— Хватит! — оборвал дурацкое представление Бертран, спустя миг, как схлынуло жуткое наваждение.

— Что?.. — заполошно огляделся Анри, упирающийся плечом в стенку.

— Хватит, говорю! — повторил Суи, и отшагнул в сторону, вытирая ладони. — Вы чего творите-то? Покойник, он покойник и есть.

— Я видел, — начал хватать воздух Быстрый, — как он встать хотел!

— Это свет так лег, — почесал закопченный лоб Фэйри, — или крыса выгрызала печенки под одежкой.

— Или так, — кивнул Бертран, — хотя могло и совпасть.

— Могло, — согласился здоровяк.

— Пошли? — подмигнул Суи.

— А хули делать? — вздохнув, проговорил Фэйри и первым вошел в страшную комнату, не забыв, впрочем, добавить к факелу обломок доски поухватистее. Наверное, чтобы крысе ловчее хребет перебить.

Последним вошел Анри. Опасливо посмотрел на скалящего желтые зубы мертвеца и спросил, ткнув на запястья:

- Я так понимаю, это он сам себя?

— Ну дык, — подтвердил Суи.

— От раскаяния, наверное, — вздохнул Быстрый.

— И от того, что здесь ни капли воды.

— С едой проще, ага. Хоть и лежалая.

— Говорят, где-то совсем на дальнем и самом северном севере, живут народы, которым как раз такое — самое то. Любят, понимаешь, чтобы в еде кто-то копошился.

— Давайте, никогда туда не пойдем? — как-то очень по-детски попросил Анри. — в смысле на самый далекий север.

— Договор! — ответил Бертран.

Фэйри молча дернул светловолосой макушкой.

— Ну раз дорогу на Север мы сами себе только что перекрыли, — нехорошо усмехнулся Бертран, частью души надеясь, что вышло не менее гнусно, чем у проклятого Мармота, — а на Юге ни у кого из нас, дела как-то не задались. То предлагаю подумать, как жить дальше. И да, если что, у меня предложение уже есть. Правда, — Суи потянул носом — вонь уже и не чувствовалась почти, привык! — я не уверен, что вам оно понравится.

* * *

- Да ну на хер! — отплевывался Анри, очередной раз, стукнувшись о низкий потолок узкого и кривого коридора.

— По сторонам смотреть надо, — нравоучительно произнес Бертран, — разобьешь башку, потеряешь сознание, уронишь носилки.

— Хуже не будет! — огрызнулся Быстрый, перехватывая скользкие жерди.

— А вдруг? — вкрадчиво спросил Фэйри.

Здоровяк тащил носилки — в его случае, ставшие волокушей, в одиночку — грузу-то плевать уже давным-давно, а драная парусина, которая пошла в дело — чужая. А до того, явно числилась ворованной. Не жалко.

— Вдруг — бывает только пук! — не смешно пошутил Анри, но все засмеялись. Сказывалось волнение. Даже Бертрана, с его разнообразным опытом — хоть тот «Кленовый лист» вспомнить! — и то подколачивало, как в лихорадке.

Не каждый день вытаскиваешь протухших человеков из каменной утробы. Привычки нет.

Фэйри, который иногда напоминал своим отношением кусок ледышки, вообще предлагал за ноги вытащить, держась за путы. Но брезгливый Анри предложил не страдать херней, а применить его же любимый творческий подход. К тому же, от следов проволоченной дохлятины придется отмывать полы.

Подходящие палки нашлись в одной из комнат, парусина нужного размера — чтобы не кромсать ножами то, что можно продать — к счастью, тоже под руки попалась. Навязали, замотали, заступами перекатили. И понесли — поволокли, стесывая лбами те неровности пещеры, что пропустили предыдущие жильцы.

Бертран опасался, что на его предложение остаться жить здесь, парни дружно сочтут его умалишенным деревенским дурачком. Но даже Анри, подумав, лишь пожал плечами. Суи даже не все хорошие стороны успел на весы взвалить, не говоря уже о плохих. Каждый понимал, что куда не пойди — ждет одна сплошная неизвестность. Которая, с одной стороны, хоть и может сулить что-то хорошее, но с куда большей вероятностью подсунет большую лужу дерьма.

Тут же была крыша над головой. И не просто крыша, а готовая хоть к зиме, хоть к лету, хоть к снегопаду, хоть к потопу. Пещера скрывала всевозможные сокровища, которые обязательно нужно было найти, поделить и приспособить к делу. А то уйдешь, и будешь потом не только локти кусать, но и пятки грызть — а вдруг там лежала корона кого-то из Первых Пятерых? Или нагрудное кольцо Черного Властелина? Сказки-сказками, но мало ли?

Поэтому, не сговариваясь, решили не уходить раньше, чем выпотрошат последнюю захоронку.

Что будет, если вернутся прежние хозяева, товарищи, так же, не сговариваясь, старались не загадывать.

Перед гнусными мыслями о вероятной драке с теми, кто придет, нужно было разобраться с теми, кто остался. Первые два жмурика уже лежали у кромки леса, привлекая ароматом мух. Рядышком легли оставшиеся.

— Скоро и ласки с мышами прибегут, — отряхивая ладони, сказал Бертран, — а за ними, если не повезет, то медведь. Надо сжечь.

— Если будем жечь, то к нам придут гости. И им будет плевать, повезло нам, или нет. Самих в костер сунут…

— Или повесят, — добавил здоровяк, — или на кол посадят.

— Или разорвут на части цирковыми лошадьми! — фыркнул, не хуже жеребца, Анри.

— А почему именно цирковыми? — не понял Бертран. — В чем подвох? Мучительства больше?

— Цирковые клячи привыкли бегать по кругу, — пояснил Быстрый, — вместо того, чтобы тянуть в разные стороны. И человек, вместо того, чтобы стать кусками мяса, из которого торчат кости, умирает от головокружения.

— Кусок мяса с костью, — уточнил Фэйри, — это называется «котлета». Мне в Таилисе одна кухарка рассказала.

— Вот ты где пропадал! — радостно хихикнул Анри. — А то все плел: я в храм схожу, я в храм схожу.

— Не был ты в той кухне, — улыбнулся воспоминанию Фэйри, — запахи там были — куда там любому храму!

— Э! — одернул друзей Бертран. — Так что будем делать с прошлыми хозяевами? До реки далеко, утопить не получится. А медведь любую могилу разроет, хоть сколько камня сверху не вали.

— Сожжем, как стемнеет, — предложил Быстрый. Когда ужасы пещеры кончились, он снова начал становиться самим собой, умным и сообразительным. — Главное, чтобы искры не летели, а дым скроет ночь.

— А запах?

— Все решат, что это охотники жарят добычу, — пожал плечами Анри, — ну или перепились у костра и заживо сгорели.

— У нас был такой случай, — кивнул Фэйри, — пошли трое на кабана. С бочонком бабайки*[спиртосодержащий напиток из фруктового жмыха]. А в бабайку попала белладонна. Они, мало того, что с ума посходили и в костер попадали, так еще и кабаны к ним ночью явились. И кое-какие части отгрызли. Хорошо, что я с ними не пошел, слишком мал еще был. Но звали.

Бертран оглянулся на него, хмыкнул:

- Уж в этом-то я точно не сомневаюсь! Иногда я вообще удивляюсь тому, что ты выжил!

— Я везучий, — подмигнул Фэйри, — и кости быстро срастаются.

— Вот почему ты пошел в стенолазы! — сообразил Бертран.

— Ничего от вас не скрыть, на то вы и герцог! — ответил стенолаз словами из циркового представления. Суи, конечно же, в Сивере не бывал, на действо, происходящее на грязных подмостках не пялился, а потому и не понял, о чем толкует товарищ.

Зато понял Анри.

— Как думаешь, как поживает мастер Йорж нынче?

— Думаю, что все у него хорошо, — ответил Фэйри, — разве что голова