Я слушала его и всё казалось каким-то нереальным бредом. Хотелось сесть на пол и начать орать до тех пор, пока не придёт папа и не заберёт меня домой.

А потом мне захотелось взять что-то острое и втыкать это острое в Даниля до тех пор, его лицо, тело и сам он вообще не превратится в кровавую кашу. Но вместо этого я снова выдавила улыбку и кивнула.

Он посмотрел мне в глаза и улыбаясь, поднёс губы к моим, замер, и, источая тлетворное дыхание, прошептал:

— Сладких снов, любимая.

Меня передёрнуло от отвращения. Он резко отпустил меня, развернулся и вышел за дверь. Я так и осталась стоять в кабинете этого чудовища, пытаясь осмыслить то, что произошло.

— Пиздец. Это просто пиздец. — сказала я, когда вышла из оцепенения. — Добегалась, нужно было замуж выходить, как папа настаивал, и детей рожать. А я всё журналистом стать хотела. Бойкий псевдоним себе придумывала. Знаешь, какой будет у тебя псевдоним, дура? “Безногим”!

Когда ступор отпустил, я на ватных ногах подошла к дивану, посмотрела на него и решила проверить лежбище на сюрпризы от женишка. Я перетрусила все подушки, разобрала диван, заглянула вовнутрь, а потом перестелила всё по-новому.

Под одной из подушек я, к своему удивлению, нашла большой трактат об охотниках. Покрутив книгу в руках, я решила, что она поможет мне отвлечься.

К первой странице зачем-то была приклеена странная записка.

“Кулер на амч сокет, с вентилятором диаметром в 1э0-1ч0 мэмэ, и пара корпусных вентиляторов на 1а0 мэмэ”, — задумчиво прочитала я непонятную бумажку.

Что это? Какие-то технологии древних? Пожелания к первому марта? Аксессуары для гомункулусов? Непонятно. Я пожала плечами и продолжила листать.

“Охотники воспитываются другими охотниками, как правило, из бродяжек и сироток. Практически всегда такие детки попадают в руки к своим учителям уже психически нестабильными.”

“… было выяснено, что кристалл пытается слиться с эмоциональным фоном носителя потому, что именно чувства питают и заряжают его. Со временем практически любой охотник, который не прекратил свою службу вовремя, получает полное или частичное эмоциональное выгорание. Также не стоит забывать и о том, что даже неактивный кристалл, требует постоянной подпитки. Поэтому матёрые охотники со временем начинают “застревать” на одной идее. Эта особенная идея должна вызывать сильные эмоции в их душе и продолжать питать камень.”

“К примеру, охотник Василий, достигнув наивысшего ранга, при захвате преступников отрезал им ноги. Уж очень они его будоражили. Поэтому пришлось отстранить Василия от службы и выслать за грань.”

“Чем больше разрастается рисунок, тем легче охотник управляет своим оружием. Искажённая энергия серьёзно усиливает физические и психические возможности человека. Но безопасно вживить такой кристалл можно только до полового созревания.”

Дальше описывались эксперименты и испытания. Книга заключала, что каждому охотнику нужен свой индивидуальный набор эмоций. Кому-то требуется радость, а кому-то грусть. Именно эта гипотеза помогала объяснить, почему некоторые индивидуумы слетали с катушек и становились мясниками, филателистами, насильниками или любителями козьего биатлона.

Ещё немного полистав трактат, я поняла, что легче не стало, и отложила её в сторону. Вместо книги я сжала в руках куртку Къяля и вдохнула его запах, такой тёрпкий и горячий.

— Найди меня пожалуйста. — взмолилась я. — Я хочу домой, к папочке.

Ночь была длинная, но уснуть я смогла только с первыми лучами солнца. Сон не приходил, просто в конце концов веки стали тяжёлыми и сами опустились, перенося меня из одного кошмара в другой.

Очень скоро кто-то начал меня трясти и кричать что-то на ухо. Мне совсем не хотелось открывать глаза и возвращаться в реальность. Но этот кто-то был очень настойчив.

— Проснись, проснись. — пищал мерзкий голос Мерлина мне на ухо.

Я открыла один глаз и посмотрела в его гадкую рожу.

Он переоделся, нацепил кучерявую, белую бороду, колпак со звёздами и синий банный халат. Главное, белые тапочки не забыл. Казалось, я попала в театр, где этот псих — главный актёр.

— Я смотрю, ты сейчас Мерлин? — пробурчала я сонным голосом.

— А как ты догадалась? — бодро пропищал псих и подпрыгнул на месте.

И вот Зиви изменяла Эдуарду вот с этим вот. Не хочу сейчас об этом думать.

Когда моё зрение полностью сфокусировалось, то я поняла, что Мерлин протягивал мне какое-то грязное тряпьё.

— Дорогая, оденься, в трусах в зоопарк идти нельзя.

Я развернула вещи, оказалась, что это форма рабочего. Только бы не с трупа. Я постаралась незаметно принюхаться. Вроде не пахнет. Хотя на заводе так воняет мертвечиной, что запах формы мог просто затеряться в общем аромате.

Мужчина отошёл в другой конец комнаты, взял железный поднос с непонятной серой массой и поставил передо мной.

— Твой завтрак, любимая.

Я глянула на это подозрительное месиво. Интересно у этого, что тут лежит, когда-то было имя? Наверняка это мой знакомый или ещё кто-то. Мерлину явно доставляют удовольствие гастрономические игры.

Хватит! Хватит! Хватит! Ещё неделю назад я была нормальным человеком, а теперь начинаю понимать, что в голове психа. Никакой помощи я так и не дождалась. Пора самой себя спасать!

Есть эту мерзость, что мне дал Мерлин, я не собиралась, но если не оценю его кулинарный гений, то мужчина наверняка взбесится. А злой псих — это вдвойне плохо. Нужно было как-то его отвлечь, поэтому я решила начать с разговора. Он вроде любит поболтать.

— А где твои помощники-бананы?

— Те три дебила? Да я сжёг их вместе с домом. Они своё дело сделали.

— Какой ты у меня мудрый. — запела я ласковым голоском, чтобы ослабить его бдительность.

Я влезла в синюю форму рабочего и продолжила:

— Мне ещё ни один мужчина не готовил завтрак. Это так мило с твоей стороны.

Мерлин-Даниель отвернулся и подошёл к разбитому окну, прицокнул языком, поковырял носком ботинка осколки. Пока он стоял ко мне спиной, я взяла вилку и тихонько, на носочках начала приближаться к нему.

— Они должны были быть мне благодарны за работу, которую им давал. — бормотал псих, вороша осколки.

Я не сразу поняла, что говорит он о бананах. Ещё пару шагов, взмах, удар в шею, струя крови прямо в лицо. Рывок, ещё удар и ещё. Мерзость. Мужчина начал хвататься за шею, чтобы остановить кровь.

— За что? — прохрипел он, заваливаясь.

Я размахнулась ногой и со всей дури ударила его в голову. Что-то хрустнуло, мужчина обмяк и завалился набок. В его шее ещё что-то булькало, но Даниэль-Эдик-Мерлин был уже мёртв.

Тишина. Как хорошо. Я стояла и завороженно смотрела, как тёмная, красная жизнь растекается между осколками. По телу