Он напоминал брокера, оставшегося без гроша в кармане после финансового кризиса. Моя трикотажная тенниска выглядела несколько лучше. Да и пот, надо заметить, не тек с меня ручьями, как с него.

Мы потопали наверх, когда ожил домофон.

— Эй, там, на баке! Это Барышников из «Сайгона». Открывайте ворота!

— Вот и жратва приехала! — рявкнул Красавчиков и стал спускаться вниз.

А я, решив, что после боевой физической разминки не помешает глоток свежего воздуха, тоже пошел за ним следом.

Однако Лика, похоже, сообразила, что оставлять нас с хозяином дома один на один весьма рискованно.

— Я с тобой, — заявила она.

Втроем, если не считать Лабрадора, материализовавшегося буквально из воздуха, мы подошли к воротам.

Влад нажал на кнопку, и створки медленно поехали в стороны, а нас ослепил дальним светом галогеновых фар белый микроавтобус.

Сердце у меня екнуло — наверное, сработала интуиция. И точно!

В следующую секунду залязгали автоматные затворы, затопали тяжелые ботинки… Взвизгнул пес, по всей вероятности получивший пинок по ребрам.

— Руки за голову! Милиция! Мордой в землю!

— Сука, больно! Отпусти, сам лягу!… — взвыл Красавчиков.

Два амбала в черных масках заломили ему руки и, сделав подсечку, бросили ничком на мокрый асфальт.

— Кто такие?! Руки за голову!

Рядом с нами возникли трое ментов — их стволы и желтый глаз яркого фонаря уставились прямо на нас с Ликой.

Остальные побежали к дому.

Лику грубо толкнули. Она всхлипнула. Я закипал… Ну ладно, можно понять, когда оперы не особо церемонятся с мужиками, но при чем здесь хрупкая женщина! Или доблестные сотрудники милиции остерегаются, не выхватит ли она из-за пояса «макаров». Дошлет патрон и начнет косить одного за другим…

— А нельзя ли с девушкой поделикатней? — начал было я и внезапно получил сокрушительный удар по затылку. В голове будто граната взорвалась, а потом меня окутала вязкая пелена — как бывает перед забытьём. Ноги подломились, и… я стал медленно оседать. «Вот тебе и сервис из „Сайгона“!» — успел я подумать, прежде чем отключиться.

Я очнулся на ступеньках крыльца. Голова покоилась на коленях у Лики. Рядом стоял младший опер и, не глядя в нашу сторону, без помощи рук — точь-в-точь заправский водила — дымил сигаретой, зажатой губами, выпяченными сквозь вырез в маске.

— Что происходит? Где все? — Я помотал головой и постарался принять вертикальное положение.

— Наверху. — Лика погладила меня по голове и поцеловала в висок. Губы у нее были холодные, как лед. — Незваные гости проводят обыск. Утверждают, будто с санкции прокурора. Как ты себя чувствуешь?

— Как последний кретин! — Я проглотил ком в горле. И сразу же накатила дурнота. Хорошо, что желудок пустой, подумал я, а вслух сказал: — По-моему, у меня сотрясение мозга. Мутит…

Лика улыбнулась, целуя меня в щеку.

— Пострадавший ты мой… Второй раз за вечер тебя вырубают.

— Прыжки и гримасы жизни, но я хотел как лучше!…

Я обвел взглядом двор. Все машины стояли на своих местах, включая мой джип, микроавтобус ресторана и темно-бежевый милицейский рафик. Здесь нас трое. Все остальные, стало быть, наверху.

— И долго я был в отключке?

— Минут десять — пятнадцать, — сказала Лика. — О, Господи! — вздохнула она. — Раньше утра отсюда не уедем. Кстати, где твои документы? Капитан интересовался…

— В барсетке. Она в джипе, на заднем сиденье. А почему мы здесь, на ступеньках? Пошли наверх. Все-таки интересно, в чем провинился твой друг Красавчиков. — Перехватив взгляд мента, я спросил: — Можно взять из машины телефон и документы?

Кивнув, тот шагнул с крыльца. Сержант, похоже, явно намеревался сопровождать нас повсюду до тех пор, пока не закончится вся эта канитель.

Я взял сумочку с документами, сунул за пояс трубку сотового, мельком взглянул на часы на приборной доске «фронтеры». Было половина двенадцатого. Всего-то! А еще говорят, будто время не резиновое… Столько всякого-разного случилось за последние двое суток — голова кругом. А что впереди? Страшно подумать…

— Нам можно в дом? — спросила Лика.

Наш «пастух» вновь ограничился кивком.

Точно под конвоем, мы поднялись с ним на второй этаж в каминный зал. Я сразу обратил внимание на неработающий фонтан. Неподалеку прохаживались двое в штатском. Сколько их всего?

Я огляделся. В зале находились пятеро в масках, двое в штатском. Прислонившись к дверному косяку, скучал длинный жердяй со следами порока на изможденном лице. Скорее всего, это был тот самый Андрюша Барышников из «Сайгона». Чернокожий бармен Фил, гости — Пуйколяйнен, Элеонора с неизменной ментоловой сигаретой в пальцах, бледная как смерть, Лариса и хозяин виллы — Влад Красавчиков с блестящими «браслетами» на запястьях — сидели на мраморных скамеечках возле фонтана. Выглядел Влад, мягко говоря, неважнецки — будто разом потерял свои миллионы, а заодно и свободу. Впрочем, судя по событиям, последовавшим после одиннадцати, возможно, так оно и случилось.

Мы с Ликой подошли к стойке бара, к нему тут же подскочил Фил, и я взял у бармена сигарету. Он помахал растопыренной пятерней, мол, все нормально и напрягаться не стоит.

Подвалил Пуйколяйнен с Элеонорой.

— Почему наручники? — спросил я, закурив. — Какие претензии к Владу?

— Плохо дело, — отозвался мордастый после секундной паузы и хрустнул пальцами, сцепленными в замок. — Кажется, наркота и что-то там с баксами… Опер сказал, счета фирмы арестованы. Вот ждут, когда сольется вода из фонтана…

— А это зачем? — удивилась Лика. — Дно выстлано кафелем, и все… Разве не видно?

— Кто-то думает иначе, — заметил я вполголоса, мысленно прикидывая, для чего ОВД понадобилось проводить такую хитроумную процедуру.

Я с детства увлекаюсь американскими детективами и еще в юные годы уяснил, что в аквариумах и фонтанах всегда прячут бриллианты. В воде камешки словно растворяются — становятся невидимыми, одним словом…

Через пять минут в фонтане не осталось ни капли воды, а у ментов — никаких надежд отыскать бриллианты, зато заметное оживление вызвали два полиэтиленовых пакета с белым порошком, найденные где-то в соседней комнате.

Пуйколяйнен, Барышников из «Сайгона» в качестве понятых засвидетельствовали факт изъятия. Влад матюгнулся и харкнул прямо на пол.

— Кто-то его неслабо заложил, — сказал я и покосился на Ларису.

Она сидела на скамейке рядом с Красавчиковым и глотала тихие слезы.

— Кто бы это мог быть? — задал я вопрос, на который не надеялся получить ответ.