— А с кем ты гуляла? — дружелюбно улыбаясь, спросил Эрик.

— Совершенно одна, — девушка рассмеялась, — даже странно.

— Да, Лилиан, ты любила шумные компании, — всплеск потока, а я готова была убить Эрика.

Да вы все издеваетесь просто? Возвращение, любила? Безмолвная, да проще было сразу оформить призыв, не заморачиваясь содержанием тела. Гневно посмотрев на Эрика, я усилила сердцебиение девушки. Пусть просто подумает, что всплеск вызван ее детской влюбленностью.

— Твоя мама видела тебя последний раз перед инцидентом, когда ты ложилась спать. Зачем ты пошла гулять ночью? — Эрик осторожно присел на край кушетки, заглядывая в глаза Лилиан.

— Я, — Прик запнулась, смешно сводя брови на переносице, — меня позвали, — девушка хотела схватиться за голову, но я сжала руку слишком сильно, нарушая целостность иллюзии, — да что же такое, отпустите меня! Я не разрешала к себе прикасаться!

О, Безмолвная. Продолжая ритмично сжимать пальцы, я думала, как исправить ситуацию.

— Это необходимо, Лилиан. Эти люди — врачи, хоть и мало на них похожи. Твои родители предприняли все, чтобы поставить тебя на ноги, — я толкнула его локтем, и Эрик понял, что снова зашел на опасную территорию. — Кто и как тебя позвал?

Плечи девушки затряслись, будто она собиралась заплакать.

— Больно, — мертвое ощущает боль, Безмолвная, что? — Я не помню. Мы должны были встретиться. Это что-то важное, для семьи.

— С кем? Лилиан, сосредоточься.

— Почему мне так больно, — девушка закричала, а я подняла взгляд на Лео. Некромант скинул иллюзию, чтобы не тратить так быстро исчезающие остатки. Он смотрел на меня с подозрением. Будто я понимала, что происходит.

— У нас выходит время, Эрик, поторопись, — Лео успокаивающе гладил девушку по голове.

— Я ничего не помню, мне очень больно, — крик, — понимаете? Больно! — девушка кричала, вырывая свободной рукой волосы на голове.

Жанна хваталась за сердце, пытаясь успокоить дочь, а я вытерла выступившую на лбу испарину. Ее боль — моя боль. Всевышний, за что ты как не любишь своих детей?

— Лео! — я повернула голову к напарнику.

— Я ничего не вижу, — тихо прошептал Лео, — она вырывается.

Сначала появился запах. Костер, как у Эрика. Только шел он сейчас от моих потоков. Изнутри Лилиан я начинала сгорать. Все, мертвое осознало. Крик раздирал легкие, но я не позволяла ему вырваться. Пока сознание было наше, можно удержать. Живое — живо.

— Лилиан, дорогая, сейчас все прекратится, скажи, кто это?

— У меня отобрали Дары? — осознание. Всего секунда, как оно промелькнуло в восстановленном сознании, но это была ниточка, — Эрик, что, да не сожрет твою душу Безмолвная, со мной случилось?

Огромные голубые глаза тонули в слезах. Темно-красная струйка стала стекать из уголка рта девушки. Лилиан зашлась кашлем, и я схватила ее за вторую руку, чередуя нажатия пальцев. Кисти Лилиан стали темнеть и возвращаться к состоянию окоченения, в котором пребывали до того, как мы тут появились.

— Лили, кто это был?

Безумный и полный боли крик заполнил помещение. Эрик прижал руки к ушам. Кричала я. Больше терпеть было невозможно, еще секунда, и легкие просто бы разорвало. Кричала изо всех сил, так страшно, что подобное вряд ли кто-то из присутствующих слышал. Я кричала за двоих, за всю боль, переполнявшую меня. Жизнь горела. Полыхая ярким пламенем, огонь бежал по потоку вверх. Я кричала, но не отпускала рук. Лео успел вернуть часть иллюзии, поэтому Лилиан словно ничего и не замечала, продолжала трястись и безостановочно плакать.

— Я не думала, что меня предадут, Эрик. Не думала. Я помню, что это был кто-то очень важный для меня. А дальше просто почувствовала боль и пустоту. Какие-то обрывки, много-много воды. Я очень хотела встретиться, — Лилиан всхлипывала и задыхалась, размазывая красную струйку по всему лицу.

Пламя поползло к лицу, а боль поглотила сознание. Резко отпустив руки, я упала на кушетку. Лилиан повалилась, словно тряпичная кукла, заходясь в судорогах. Может быть что-то более ужасное, чем зрелище, как человек, вернувшийся к жизни, умирает снова? Никто не знал. Жанна не могла пошевелиться. Только Лео продолжал удерживать девушку, аккуратно укладывая на кушетке. Он словно убаюкивал Лилиан, отпустив ее голову и поочередно поддерживая то руки, то ноги.

— Соберись и отпусти ее, Валери. Быстро! — Лео толкнул меня рукой.

Потянулась к потоку. Резерв, который скоро снова закроют, послушно хлынул к пальцам. Осторожно положив руку на лицо Лилиан, я откашлялась, призывая голос вернуться.

— Ты выполнила то, что предначертано тебе Безмолвной. Лилиан Прик, ты исполнила долг. Возвращайся к покою, — медленно отодвигая руку от головы Лилиан, я тянула красно-фиолетовую нить, собирающуюся изо рта и глаз девушки, — ты больше не в моей власти, и никто не будет иметь власти над тобой. Я отпускаю тебя. Покойся с Миром.

Багровый сгусток, размерами больше напоминающий крупный картофель, собирался в моих руках. Когда последняя капля присоединилась к шару, я опустила руку, и остатки прошедшей через мертвого жизни вперемешку с энергией рухнули на каталку. Лилиан Прик осела на кушетку. Уткнувшись лицом в ладони, я лишь на секунду позволила себе выдохнуть, но тут же поднялась с места. Сколько раз уже повторяла подобную процедуру, но так никак и не могла привыкнуть к тому, что человека нужно упокоить. Молодая женщина, у которой вся жизнь была впереди, моя ровесница, навсегда покинула Эпис и его обитателей.

Почти все люди верят в существование Всевышнего, боятся и надеются на него, но лишь некроманты не таят надежды. Мы знаем, что точно есть Она. Безмолвная забирает к себе всех. Одновременно и заботливая мать, и палач, выносящий приговор. Та, которой приносит клятву каждый, кто ступает на путь некроманта. Та, которая избирает, кто остается служить ей здесь, а кому не место среди некромантов. Не место среди живых. Как сейчас помнила день, когда в первый раз ощутила всю мощь силы Безмолвной. Почему она простила меня? Руки тряслись, а перед глазами мелькали цветные пятна. Прохладные пальцы напарника, опустившиеся на затылок, несли облегчение. Не тревожило и понимание того, что один из самых больших резервов будет сейчас запечатан.

Глава 2

Двуспальная кровать, застеленная небесного цвета покрывалом, занимала добрую половину комнаты. Зеркало в человеческий рост, идеально отполированное, в золотой раме, отражало ползающую на коленях Осирис Елену Марил. Девушка отдавалась делу полностью, поражая меня тем, с каким остервенением раскидывала и сканировала энергией каждый миллиметр комнаты. Такому трудолюбию только завидовать. Но вот выгибаться, занимаясь работой, можно было бы и меньше. Мнение я, конечно, оставила при себе. Старалась Осирис явно для кого-то определенного. И этот кто-то сейчас