Проклиная себя за понесённое поражение, дон Диего поклялсядать англичанам такой урок, которого они никогда не забудут. Он решилпозаимствовать кое-что из опыта Моргана[25] и других морскихразбойников и предпринять карательный налёт на ближайшую английскую колонию. Ксожалению, рядом с ним не было брата-адмирала, который мог бы отговорить Диегоде Эспиноса от этакой авантюры, когда в Сан Хуан де Пуэрто-Рико он оснащал дляэтой цели корабль «Синко Льягас». Объектом своего налёта он наметил островБарбадос, полагая, что защитники его, понадеявшись на естественные укрепленияострова, будут застигнуты врасплох. Барбадос он наметил ещё и потому, что, посведениям, доставленным ему шпионами, там ещё стоял «Прайд оф Девон», а емухотелось, чтобы его мщение имело какой-то оттенок справедливости. Время дляналёта он выбрал такое, когда в Карлайлской бухте не было ни одного военногокорабля.

Его хитрость осталась нераскрытой настолько, что, невозбудив подозрений, он преспокойно вошёл в бухту и отсалютовал форту в упорбортовым залпом из двадцати пушек.

Прошло несколько минут, и зрители, наблюдавшие за бухтой,заметили, что корабль осторожно продвигается в клубах дыма. Подняв грот[26] для увеличения хода и идя в крутом бейдевинде[27],он наводил пушки левого борта на не подготовленный к отпору форт.

Сотрясая воздух, раздался второй залп. Грохот его вывелполковника Бишопа из оцепенения. Он вспомнил о своих обязанностях командирабарбадосской милиции.

Внизу, в городе, лихорадочно били в барабаны, слышался звуктрубы, как будто требовалось ещё оповещать об опасности.

Место полковника Бишопа было во главе немногочисленногогарнизона форта, который испанские пушки превращали сейчас в груду камней.

Невзирая на гнетущую жару и свой немалый вес, полковникпоспешно направился в город. За ним рысцой трусили его телохранители.

Повернувшись к Джереми Питту, Блад мрачно улыбнулся:

— Вот это и называется своевременным вмешательствомсудьбы. Хотя один лишь дьявол знает, что из всего этого выйдет!

При третьем залпе он поднял пальмовый лист и осторожно прикрылим спину своего друга.

И как раз в это время на территории, огороженной частоколом,появились охваченные паникой Кент и человек десять рабочих плантации. Онивбежали в низкий белый дом и минуту спустя вышли оттуда уже с мушкетами икортиками.

Сюда же, к белому дому Кента, группками по два, по тричеловека стали собираться сосланные на Барбадос повстанцы-рабы, брошенныеохраной и почувствовавшие общую панику.

— В лес! — скомандовал Кент рабам. — Бегите влес и скрывайтесь там, пока мы не расправимся с этими испанскими свиньями.

И он поспешил вслед за своими людьми, которые должны былиприсоединиться к милиции, собиравшейся в городе для оказания сопротивленияиспанскому десанту.

Если бы не Блад, рабы беспрекословно подчинились бы этомуприказанию.

— А к чему нам спешить в такую жару? — спросилБлад, и невольники удивились, что доктор говорил на редкость спокойно. —Мы можем поглядеть на этот спектакль, а если нам и придётся уходить, —продолжал Блад, — то мы успеем это сделать, когда испанцы уже захватятгород.

Рабы-повстанцы — а всего их набралось более двадцатичеловек — остались на возвышенности, откуда хорошо была видна вся сценадействия и закипавшая на ней отчаянная схватка.

Милиция и жители острова, способные носить оружие, сотчаянной решимостью людей, понимавших, что в случае поражения им не будетпощады, пытались отбросить десант. Зверства испанской солдатни былиобщеизвестны, и даже самые гнусные дела Моргана бледнели перед жестокостьюкастильских насильников.

Командир испанцев хорошо знал своё дело, чего, не погрешивпротив истины, нельзя было сказать о барбадосской милиции.

Используя преимущество внезапного нападения, испанец впервые же минуты обезвредил форт и показал барбадосцам, кто является хозяиномположения.

Его пушки вели огонь с борта корабля по открытой местностиза молом, превращая в кровавую кашу людей, которыми бездарно командовалнеповоротливый Бишоп. Испанцы умело действовали на два фронта: своим огнём онине только вносили панику в нестройные ряды оборонявшихся, но и прикрывали высадкудесантных групп, направлявшихся к берегу.

Под лучами палящего солнца битва продолжалась до самогополудня, и, судя по тому, что трескотня мушкетов слышна была всё ближе и ближе,становилось очевидным, что испанцы теснили защитников города.

К заходу солнца двести пятьдесят испанцев стали хозяевамиБриджтауна.

Островитяне были разоружены, и дон Диего, сидя вгубернаторском доме, с изысканностью, весьма похожей на издевательство,определял размеры выкупа губернатору Стиду, со страха забывшему о своей подагре,полковнику Бишопу и нескольким другим офицерам.

Дон Диего милостиво заявил, что за сто тысяч песо ипятьдесят голов скота он воздержится от превращения города в груду пепла.

Пока их учтивый, с изысканными манерами командир уточнял этидетали с перепуганным британским губернатором, испанцы нанимались грабежом,пьянством и насилиями, как это они обычно делали в подобных случаях.

С наступлением сумерек Блад рискнул спуститься вниз — вгород. То, что он там увидел, было позднее поведано им Джереми Питту,записавшему рассказ Блада в свой многотомный труд, откуда и позаимствованазначительная часть моего повествования. У меня нет намерения повторять здесьчто-либо из этих записей, ибо поведение испанцев было отвратительно до тошноты.Трудно поверить, чтобы люди, как бы низко они ни пали, могли дойти до такихпределов жестокости и разврата.

Гнусная картина, развернувшаяся перед Бладом, заставила егопобледнеть, и он поспешил выбраться из этого ада. На узенькой улочке с нимстолкнулась бегущая ему навстречу девушка с распущенными волосами. За ней схохотом и бранью гнался испанец в тяжёлых башмаках. Он уже почти настиг её,когда Блад внезапно преградил ему дорогу. В руках у него была шпага, которую оннесколько раньше снял с убитого солдата и на всякий случай захватил с собой.

Удивлённый испанец сердито остановился, увидев, как в рукаху Блада сверкнул клинок шпаги.