Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В самых глубоко запрятанных ящиках нашлись пять полуавтоматических винтовок Педерсена. Лиам получив две винтовки, позвал меня в дальний угол помещения и, выдав одну, поинтересовался:
— Видел такое когда-нибудь? — Я лишь удивленно покачал головой. Такую винтовку я видел только на очень редких фотографиях в интернете.
— Винтовка Педерсена? С коленно-рычажным механизмом затвора. Питание из 10-патронных пачек подобно Гаранду. — Шевеля мозгами, я все же кое-что вспомнил.
— Не видел, говоришь? Ну не важно. Это так называемая территориальная винтовка. Она стоит на вооружении Национальной Гвардии и только у нее. В армию она не пошла, потому ты ее в СССР не видел и не увидел бы. Калибр.276 Педерсен, иначе 7 на 51. Затвор открывается так, — он плавным, но сильным движением потянул рукоять взведения вверх и назад, затвор открылся подобно тому, как это происходит на немецком Люгере. — Дальше как с Гарандом, дослал пачку, она двухсторонняя, не ошибешься каким концом заталкивать, и закрыл затвор. Спусковой крючок после выстрела нужно отпускать, иначе не взводится. Предохранитель сверху, вот эта деталь поперек затвора, тут просто, нажал с одной стороны, с другой стороны кнопка выступает. Прицельные приспособления как на Гаранде, мушка от Спрингфилда. — И с ухмылкой добавил, — видел бы ты старый прицел — та еще головоломка была.
— Все ясно. Выступила кнопка справа — «safe», слева — «ready». Прицел понятный. Слабые стороны? — Получить проблему с оружием в бою и не знать пути решения не лучший расклад.
— Как обычно пыль, грязь, песок. Ну и пачки по земле не вози, на патронах покрытие из твердой смазки, гильзу может заклинить при экстракции. А так, боятся нечего, вещь надежная.
— Легкая она, и в руке так замечательно лежит. Мне нравится. Ладно, посмотрим что к чему в деле…
Боеприпасы МакТайр выдавал прямо из свежевскрытого ящика — снаряженные 10-ю патронами пачки и, о чудо, тканевые бандольеры емкостью в пять пачек. Повесив крест-накрест на грудь две бандольеры, и распихав в них 10-ть пачек, я физически почувствовал себя гораздо уютнее. Боеприпасы не отягощают солдата, они придают ему весомость, хах!..
Павличенко одетая, вооруженная и снаряженная как мы с Лиамом внешне отличалась от нас же лишь советской фуражкой и ростом. Разобравшись с винтовкой, оная ей понравилась, Людмила все же посетовала, что нет оптики подобно ее излюбленной СВСке…
Чуть меньше чем через час после нашего спуска в убежище наступило время выходить. Все были готовы. Больше не было слышно приглушенных взрывов. Возможно, бомбежка закончилась, а может просто переместилась куда-то дальше.
Основываясь на нормальной человеческой логике, я понимал, что врага на поверхности еще никак не может быть, но все ж выходить из убежища мы решили с максимальной осторожностью…
— Так. Первым иду я, за мной Лиам, затем Павличенко, замыкающим идет МакТайр и гвардейцы. Поднялись, Эрл с бойцами остается и прикрывает вход, мы с Лиамом идем вперед и проводим разведку, Людмила прикрывает нас. Определяем направление движения, подаем сигнал Эрлу…
— … Я по сигналу начинаю выводить женщин и детей. Затем с гвардейцами двигаюсь в голове группы в указанном вами направлении. — Продолжает за меня сержант.
— Товарищ майор и Никита Зимин идут с товарищами конструкторами — прикрываете и оберегаете их. — Тычу пальцем в сторону Астрова и его коллег. — В конце выходят медики и выносят своих пациентов. Когда все выйдут, мы с Лиамом и Людмилой пойдем замыкающими. Всем все ясно?
— Ясно. — Дружно выдохнули окружающие меня люди. Все очень сосредоточены, лица серьезные, глаза горят огнем. Ничего, прорвемся с такими товарищами!.. Или помрем все вместе!..
— Открываем… — Дверь в переходной коридор открылась с трудом. В коридоре было темно и тихо. — Пошли… — Шаг за шагом, продвигаясь вперед, я пытался уловить какие-либо запахи, или звуки способные нести опасность. Но все было тихо и мирно… И темно. Но дверь, ведущую наверх, нашли легко… Потом подъем по крутой лестнице и чувство тревоги: «вдруг потолок холла обрушился, и мы здесь застрянем!»…
— Пронесло… Вперед! — Вздохнуть с облегчением увидев открытый путь к свободе и спасению — великое счастье. Особенно когда стоит вопрос о выживании…
Да, здание больницы пострадало капитально, весь холл завален обломками оконных рам, дверей, стульев, даже стойки бюро разнесло. Повсюду осколки стекла, битой кафельной плитки, кое-где попадаются крупные осколки бомб. На лестнице, ведущей на второй этаж, горит жаркий пожар.
— Людмила, за нами на выход. Второй этаж отменяется.
И вот выход из здания. Все замерли, осторожно выглядывая из дверей — нет ли в небе вражеских самолетов?.. Удостоверившись, что ни одного самолета в зоне видимости нет, мы вышли на улицу…
Под ногами валяются так понравившиеся мне красные буквы названия медцентра, сбитые со здания прямым попаданием бомбы… Оборачиваюсь и смотрю на здание. Жалкое зрелище. Больницу словно погрызли огромными, оставляющими черные следы, зубами — части третьего и второго этажей не было вообще, некогда белые стены закоптились и потрескались, из окон вырывались языки пламени.
Мне хотелось взглянуть туда, где прежде был город… То, что я увидел, являлось филиалом Ада!
Город, его центр, его жилые районы, его заводы — все поглотила Тьма!.. Небо затянуло черной пеленой дыма, ибо сам Смерть, в рваном черном балахоне, пришла собирать свою великую жатву… А внизу, на развалинах города, отбрасывая кроваво-красные блики на черное небо, бушевал всепоглощающий пожар… Рассмотреть что-то конкретное я не мог. И мне было просто страшно смотреть в ту сторону. Это было еще кошмарнее чем то, что довелось мне увидеть под Одессой. Гибель Детройта — самое чудовищное из событий увиденных мной…
— Пауэлл! Смотри… — Лиам указал куда-то вперед, туда, где была дорога…
На месте где мы оставили