прошлом году канадском паспорте было написано «с супругой» так, что подчистить документ не получалось. Точнее, я просто не рискнул — так что роль «супруги иностранца» пришлось исполнять Алёне. Ей, потому что Матрена «нашла свое счастье» с каким-то Мишей Гастевым — одним из нанятых в Туле учителей. Оказывается, Свиньин ей не просто вольную выписал, но и оформил девку как «мещанку города Одоева», к тому же и приданое неплохое за ней дал, а Миша этот был сиротинушкой, звания отнюдь не дворянского — и счел, что мелкая зараза ему вполне подходит. Ну, парень, прими мои самые искренние сочувствия…

А Алёна девушкой была вежливой, спокойной, по французски говорила хотя и с акцентом, но скорее не «рязанским», а каким-то североевропейским, да и в английском я её поднатаскал. Пришлось, потому что самому записывать на бумажке всё, что в телефоне полезного сохранилось, у меня ни времени, ни сил не было — а там на форин ленгвидже дофига интересного нашлось. Так что супруга иностранца из нее вышла неплохая. Да и ростом она Матрёну заметно переросла к семнадцати-то годам, а для меня и это было достаточно важно: у солидного иностранца жены-шмакодявки быть по определению не может!

А иностранец был человеком безусловно солидным, в достаточно молодом возрасте дослужился до подполковника: в паспорте было написано «lt. Sir такой-то», но на сэра я ни рылом, ни прононсом не тянул и исправил sir на col. Вот и получился лейтенант-колонель, сиречь подполковник, но уж лучше так: сэров наверняка всех в какие-то официальные списки занесли и рисковать мне не хотелось.

«Иностранец» в Риге вероятно встретил каких-то знакомых, денежкой разжился неслабо так — и в Питер въехал, демонстрируя неоспоримое превосходство всего импортного (в Риге же и купленного, причем непонятно когда) над всем отечественным. Снял квартирку неподалеку от Казанского собора. Небольшую — всего в семь комнат, но уютную. Купленные в Риге шмотки, плотно упакованные в полдюжины немаленьких кофров, с причала на двух извозчиках везли. И еще на простой телеге узлы разные кучей, так что пришлось соседей по дому беспокоить, слуг просить, чтобы они все добро в квартиру затащили.

Волновавшиеся поначалу соседи вскоре успокоились: семейка не буянила, вечеринок не закатывала. Супруга иностранца с утра отправлялась за покупками, а затем — уже после обеда — шла гулять по магазинам, каждый раз возвращаясь с прогулки в сопровождении нескольких мальчишек, несущих купленные ею товары. Сам же иностранец днями просиживал в разных ресторанах — или ходил к кому-то в гости. Причем поначалу именно просиживал, а где-то со второй декады октября больше по гостям шастал.

Пришлось мне по ресторанам действительно посидеть, но оно того стоила. В таком (к слову сказать, довольно гнусном) заведении я встретил некоего Петра Григорьевича — обнищавшего дворянина, ничего вообще делать не умеющего (его и из армии выгнали за мошенничество, причем неумелое), но амбициями буквально переполненного и остро желающего «перевернуть мир». Ну, я пару раз его покормил и напоил, так что где-то через неделю после знакомства я вошел в круг его «друзей». Забавный такой круг, наполовину состоящий из людей в целом как бы приличных, а наполовину — из подобной Петру Григорьевичу озлобленной дворянской гопоты. То есть из «либерально настроенной интеллигенции».

Главное, что нужно делать в общении с либералами всех времен — это просто им не перечить. А иногда — если очень хочется, чтобы они тебя за своего считали — просто говорить «да, это верно» и «да, несомненно», как нас учили Петров и Васечкин. А если им еще и обеды оплачивать… Хотя вру, на обеды велись далеко не все. Хотя даже вполне обеспеченные князья, когда я в каком-нибудь ресторане кошель доставал, жест мой повторить не спешили. Ну и ладно, мне для «лучших людей державы» все же относительно скромных денежек не жалко. Мне для них вообще ничего не жалко…

Вот чем плоха современная металлургия? По мне — так отсутствием цинка. Самовары приходилось из чистой меди делать, а ведь из латуни они бы и покрасивее были, и потехнологичнее. И не только самовары.

Первой из «старинных тевтонских книг» было сочинение широко известного в узких кругах австрийца Крисофа Пихлера. Мужик в подробностях описал (поскольку предварительно сам все процессы ручками выполнил) как с использованием технологий восемнадцатого века и из соответствующих эпохе материалов изготовить Глок-17 с магазином на тридцать три патрона. Но ему в Австрии хорошо было, там латунь еще с времен Римской империи водилась — а мне пришлось гильзы бронзовые делать, и я на каждую по полдня тратил. Ну, поменьше, сотню гильз я где-то за месяц изготовить успел, да и пули к ним за это же время сделал. То есть пули мне все же один тульский мужичонка делать помогал, самоварных дел мастер — потому что пули тоже медными были. А на все вместе, если и время изготовления пороха считать, у меня почти год ушел. Все же спасибо школьной химичке, притащившей на урок брошюру Менделеева нашего Дмитрий Иваныча с подробным описанием процесса выделки пироколлодия…

Еще мне — уже другой тульский мастер — изготовил крошечный штампик. Так что на дне каждой моей гильзы красовалась по кругу забавная надпись: RIP 9 х 19. Причем RIP было не латинским пожелание покойнику requiescat in pace, то есть «покойся с миром», а вовсе даже аббревиатурой от термина radically invasive projectile — радикально проникающий снаряд. Впрочем, и римская расшифровка термина будет подходящей: шансов выжить у словившего такую пулю было крайне мало.

В принципе, я даже сделал один магазин на тридцать три патрона, но с ним стрелять мне не очень понравилось, так что с собой я просто взял два пистолета с обычными магазинами на семнадцать патронов каждый. Еще четыре запасных магазина — и на этом мой запас патронов закончился. Однако я надеялся, что мне и этого хватит — и, как выяснилось, не ошибся. То есть ошибся, но в другую сторону.

Мы ждали-ждали, и, наконец, дождалися. Тринадцатого декабря Петр Григорьевич позвал меня на очередное сборище, на котором, как оказалось, собравшиеся обсуждали как правильно свергнуть царя. И как правильно солдат в тех полках, где служило примерно половина из собравшихся, оболванить. Точнее, обсуждалось предложение отсутствующего в столице Павла Ивановича сообщить солдатам, что стоять нужно за жену «незаконно свергнутого» Константина по имени Конституция. И, что меня удивило, большинство офицеров эту идею бурно поддержали.

Однако обстановка на собрании была довольно нервной: по неизвестным причинам не пришел приглашенный на собрание