обновленцам»[358]. Это говорило о том, что власти в центре было необходимо любыми средствами сократить религиозную жизнь в стране в целом, для чего использовалась система «сдержек и противовесов» и политика стравливания юрисдикций. При этом местные органы власти продолжали нуждаться в лояльном духовенстве для сглаживания этноконфессиональной напряженности, традиционной для Северо-Кавказского региона, а также для использования в других своих нуждах.

В 1930-е гг. в Ставрополе и Владикавказе стали проводиться хорошо организованные антипасхальные кампании, направленные не только на агитацию, но и на отвлечение верующих от богослужений, к которым привлекались не только «Союз воинствующих безбожников», но и советские, профсоюзные организации, а в Северной Осетии – и национальные[359]. Особенно сильными были антирождественская и антипасхальная кампании 1935 и 1936 гг. Для проведения антирождественской кампании были привлечены все ставропольские общественные организации. Во время кампании, основные мероприятия которой должны были состояться 25–29 декабря 1935 г., 6–8, 14 и 19 января 1936 г., предполагалось показать населению «антинаучный» характер религии и хозяйственные достижения атеистического общества[360]. Во время кампаний прошли многочисленные лекции и выступления с докладами. В г. Ессентуки также была проведена антирелигиозная выставка и реализация антирелигиозных товаров (плакатов, книг, портретов). Подобные мероприятия проводились и на Пасху 1936 г. [361]

5 августа 1937 г. началась ежовская «операция по репрессированию активных антисоветских элементов». По Ставрополью, также как и по всей стране, прокатилась мощная волна арестов и расстрелов. Репрессии лишали духовного окормления целые группы мирян, а также становились поводом для закрытия храмов. В течение второй половины 1937 – первой половины 1938 гг. на территории СССР было арестовано около 150 тысяч священнослужителей и активных мирян. Половина из них была расстреляна[362].

Основной задачей СВБ с началом репрессивной политики 1937–1939 гг. стало освещение антирелигиозных мероприятий в духе законности и соответствия Конституции СССР 1936 г. СВБ был вынужден снова мобилизовывать свои силы. Для этого на 18 января 1938 г. было назначено проведение II краевого съезда СВБ, совпавшего по времени с пиком антицерковной борьбы в СССР. После этого прошли многочисленные атеистические семинары в городах и районах края[363]. Местная власть нуждалась в услугах «Союза воинствующих безбожников» из-за возросшего влияния подпольных сект[364], в т. ч. «катакомбного» направления (т. е. заведомо антисоветского). Даже сами местные власти говорили о запущенности антирелигиозной работы в крае и бездействии не только ячеек в учреждениях и колхозах, но даже районных организаций[365]. Получалось, что из-за провокаций «катакомбно-эсхатологических» групп и сект, а также подпольных псевдо-православных проповедников, наиболее сильно пострадали абсолютно аполитичные, проявляющие гражданскую лояльность православные священнослужители и миряне.

Против Церкви в Орджоникидзевском крае, насчитывающей 3 прихода Патриаршей юрисдикции и 11 обновленческой, а также имеющей обновленческого епископа в Ставрополе и ни одного духовного учебного заведения, была развернута мощнейшая антирелигиозная машина СВБ, насчитывающая в крае к январю 1938 г. 682 ячейки и 22531 члена, и имевшая курсы в Ворошиловске, Георгиевске и Карачаевске, а также систему обмена опытом[366].

Следует отметить, что с 1939 г. началось легкое смягчение сталинской антирелигиозной политики. Оно напрямую было связано с заключением пакта Молотова-Риббентропа и присоединением к СССР территорий западных Украины и Белоруссии, Молдавии и Прибалтики, на которых находилось несколько тысяч православных храмов и несколько десятков монастырей. Сохранение агрессивности антирелигиозной политики 1937–1938 гг. могло привести к серьезным конфликтам в новоприсоединенных регионах страны, а также ухудшению внешнеполитического положения СССР. На Северном Кавказе этот процесс был детерминирован широким распространением среди населения сектантства, зачастую носящего антисоветский характер. В связи с этим партийным организациям, ответственным за антирелигиозную работу, и органам СВБ на Ставрополье рекомендовалось сохранять по одному храму в местах концентрации верующих (т. е. преимущественно в административных центрах)[367]. Основной упор руководство края сделало на агитационную борьбу против Церкви и религии.

Жесткой цензуре подверглась вся антирелигиозная литература[368], которая теперь должна была соответствовать определенным нормам. Срочно прошла переподготовка кадров антирелигиозных агитаторов. В г. Ставрополе был открыт антирелигиозный музей, поставивший своей целью показ на основе развития науки «несостоятельности» религии. В 1940–1941 гг. усилилась работа ячеек Союза воинствующих безбожников. Основной упор антирелигиозной пропаганды на Ставрополье на рубеже 30-40-х гг. делался на ознакомление верующих-обновленцев с нелицеприятными фактами из жизни лидеров обновленчества митрополитов Виталия (Введенского) и А.И. Введенского, а также на высмеивание различных праздников и обрядов[369]. В то же время было запрещено преследование священнослужителей, если их деятельность не выходила за рамки богослужебной[370], хотя, конечно, это можно было истолковать в зависимости от ситуации. Руководство Ставропольского края взяло курс на агитационную борьбу против Церкви.

20 июня 1939 г. (по другим данным 26 мая 1939 г.) было принято решение об открытии в Ставрополе (Ворошиловске) антирелигиозного музея, временно разместившегося в Краеведческом музее. В дальнейшем его предполагалось расположить в здании бывшей армянской церкви по ул. Таманской. Директором музея был назначен П.В. Юрин. В 1940 г. его место занял Н.А. Чудин, будущий первый уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Ставропольскому краю[371]. Секцию музея, посвященную христианству, предполагалось разделить на пять тематических разделов: зарождение христианства, возникновение христианской Церкви и победа христианства, христианство средних веков, классовая сущность христианства, мифичность Иисуса Христа[372].

Антирелигиозная пропагандистская работа начала набирать обороты. В связи с ужесточением цензуры над атеистической литературой, в г. Ворошиловске с 20 июля по 20 августа 1939 г. прошли курсы по переподготовке руководящих кадров антирелигиозников, на которые было выделено 68 мест. А в ноябре прошел краевой антирелигиозный семинар по обмену опытом, на проведение которого было выделено 39824 рубля 50 копеек. С 27 по 30 марта 1940 г. прошел следующий семинар, на проведение которого было выделено 10770 рублей[373].

Очередной пик антирелигиозной агитационной борьбы на Ставрополье пришелся на 1940–1941 гг. Эти мероприятия приурочили к празднованию 15-летия Союза воинствующих безбожников[374]. Было решено создать группы антирелигиозников, а также усилить антирелигиозную работу в учебных заведениях всех уровней, профсоюзах и ВЛКСМ. Массовая антирелигиозная работа проводилась во всех районах края, особенно сильно затронув Новоалександровский район. Были созданы специальные передвижные антирелигиозные агитбригады, наиболее охватившие лекциями Ворошиловский, Изобильненский и Новоалександровский районы. Одной из тем стала Пасха[375].

С началом Великой Отечественной войны религиозная политика начала претерпевать существенные изменения. Первоначально поворот в сторону признания права Православной Церкви на существование в рамках советского общества был детерминирован широкой патриотической деятельностью верующих и духовенства, как Патриаршей Церкви, так и обновленцев. С 1943 г. Русская Православная Церковь привлекалась руководством СССР к внешнеполитической деятельности, что коренным образом поменяло советскую религиозную политику в сторону полного отказа от массового террора в отношении верующих и