Таким образом, одним из главных инструментов государственной политики советской власти в отношении религии на Ставрополье и Тереке стало обновленчество. Обновленческий раскол на Северном Кавказе явился результатом подчинения православного духовенства местным органам советской власти, а также сохранения у некоторых местных советских служащих и коммунистов элементов религиозности к началу 20-х гг. XX в. Административные меры в отношении религиозных организаций сочетались с использованием обновленцев в подавлении оппозиционных настроений.

На Ставрополье и Тереке государственная религиозная политика, как и в целом по стране в 1920–1941 г., претерпела ряд изменений. В начале 1920-х гг. в соответствии с идеологическими установками большевистской партии, она была направлена на построение светского государства, с 1922 г. до 1930-х гг. можно наблюдать постепенный рост использования Церкви для государственных нужд, что выражалось в практике изъятия церковных ценностей, домовых храмов, церковных и подсобных помещений под учреждения, а также изъятии небогослужебного церковного имущества и колоколов.

Религиозная политика на Ставрополье и Тереке в 1930-е гг. была основана на резолюции Политбюро ЦК «О мерах по усилению антирелигиозной работы», утвержденной 24 января 1929 г. и характеризовалась широким использованием административных мер против приходов и православного духовенства. В эти годы в стране уже практически не делалось различий между Патриаршей и обновленческой церковью. С середины 1930-х гг. отмечались случаи репрессий против неугодного местной власти духовенства. Только в 1939–1941 гг. началось некоторое смягчение антирелигиозной политики советской власти на Ставрополье, что подтверждается взятием курса на агитационную борьбу против верующих и сокращением мероприятий по административному притеснению православных приходов.

2.2. Церковная жизнь Северного Кавказа в 20-30-е гг. XX в.

С окончательным установлением советской власти на Северном Кавказе в 1 920 г. и переходом к новой религиозной политике и секуляризованному государству изменилось и положение православного прихода и монастыря. Особенно ярко это проявилось после 1922 г., что было тесно связано с обновленческим расколом. Обновленческая религиозная повседневность существенно отличалась от дореволюционной церковной жизни Северного Кавказа[376], а также имела свои особенности в сравнении с православной приходской и монастырской жизнью Патриаршей Церкви 20-30-х гг. XX века.

Уже в 1920 г. были заложены новые основы приходской жизни. В первую очередь претерпели изменения принципы управления приходом и источники финансирования. На первом собрании прихожан Андреевской церкви г. Ставрополя, прошедшем 31 мая 1920 г., были избраны церковноприходской совет для управления религиозной жизнью храма и ревизионная комиссия для проверки прихода-расхода денежных средств[377]. Председателем церковно-приходского совета стал настоятель иеромонах Серафим (Надворный).

С установлением нового религиозного законодательства приходы должны были сами решать внутрицерковные проблемы. Епархиальное руководство в соответствии с новой религиозной политикой фактически не имело права на легальное существование, поэтому содержание архиерея и епархиальных чиновников стало делом совести отдельных приходов и верующих. В связи с этим, Андреевским храмом (бывшее Архиерейское подворье) были выделены помещения для келий епископа и монахов, организована выпечка хлеба для питания монашествующих[378]. Серьезной проблемой для прихода стало содержание церковного хора.

С отпадением большей части приходов в обновленчество, значительно изменилась православная религиозная жизнь на Ставрополье и Тереке в рамках советского законодательства 1920-х гг. Ставропольское епархиальное управление (СЕУ) как орган управления обновленческими приходами Ставропольской губернии, формировалось в течение года. Но еще в конце 1922 г. СЕУ начало облагать приходы епархиальными налогами. 16 ноября 1922 г. Андреевский и Крестовоздвиженский храмы г. Ставрополя были обложены поборами на содержание епископа и отопление помещения СЕУ[379]. Эти храмы на нужды епархии должны были отчислять 1/3 доходов храма.

В 1923 г. можно говорить об окончательной систематизации обновленческой религиозной жизни на Северном Кавказе. Анализ распоряжения Ставропольского епархиального совета, разосланного настоятелям храмов 10 июля 1923 г. позволяет проследить приходскую жизнь конца 1922 – начала 1923 гг. Распоряжение реформировало многие стороны религиозной жизни

Ставропольской епархии, что говорит о том, что до лета 1923 г. они оставались прежними. Как уже говорилось, с 1 августа вводился григорианский календарь, а также восстанавливались в служении второбрачные священники[380], что показывает использование до этого времени юлианского календаря и недопущение к служению священнослужителей, вступивших в брак после принятия священного сана. На неподчинение приходов СЕУ и ВЦУ до июня 1923 г. не обращалось никакого внимания. Ставропольские приходы признали ВЦУ, продолжая поминать патриарха Тихона как предстоятеля Церкви, что было запрещено только в сентябре 1923 г.[381]

Реформирование управления Ставропольской епархией продолжалось всю вторую половину 1923 г. В первую очередь оно было направлено на захват обновленцами и коммерциализацию всей церковной жизни в крае для получения материальных средств из приходов. Подчинение приходов обновленцам осуществлялось с помощью ОГПУ. Осенью ОГПУ добилось отъезда из Ставрополя епископа Евсевия (Рождественского). Оставшись без священноначалия, многие священники вместе с приходами признали обновленческие ВЦУ и СЕУ. Остальные вошли в каноническое общение с близлежащими Патриаршими епископами или перешли на временное акефальное положение. Многих священнослужителей заставили перейти в обновленчество с помощью ОГПУ[382]. Из 13 православных храмов Ставрополя только Варваринский приход с настоятелем священником И.В. Петровым подчинялся Патриаршему архиерею. Всего к 1 декабря 1923 г. в Ставропольской епархии из 225 приходов только девять относились к Патриаршей юрисдикции[383].

Епархиальное управление обложило приходы многочисленными поборами. Каждый приход должен был выплачивать по 5 рублей ежемесячно на содержание ВЦС, 50 рублей ежемесячно на содержание СЕУ, 30 рублей ежемесячно на содержание благочинного, 15 рублей единовременно на покрытие расходов по приезду нового архиерея[384]. В декабре был добавлен новый налог на содержание Священного Синода.

Для изыскания средств каждому приходу была выделена особая территория, с которой должны были получать доход священнослужители. Весьма интересно отличие территориально-приходской системы обновленцев от аналогичной дореволюционной системы, но направленной на удобство административного управления населением. Например, 15 июля 1923 г. епархиальной комиссией по определению прихода для Андреевской церкви г. Ставрополя, была выделена территория, верующие жители которой относились к Андреевскому приходу[385]. Основным источником доходов священнослужителей стали исполнение треб и зарплаты, назначаемые приходскими советами. Интересно, что предложения по выделению территории прихода выдвигались и до отпадения в раскол, но безрезультатно[386].

Усилия обновленческого руководства епархии были направлены не только на захват приходов и монастырей и получение финансовых средств с приходов, но и нормализацию церковной жизни, и соблюдение законности. Без этого приходы покинули бы обновленчество в краткие сроки, особенно на фоне усиления Патриаршей Церкви летом 1923 г.

ВЦС требовал от всех епархиальных управлений, а те в свою очередь от благочиний и приходов, представления списков священнослужителей, находящихся в местах лишения свободы. Духовенство, осужденное не по политическим статьям, по ходатайству ВЦС амнистировали. На Ставрополье была смягчена