– Точно, не от мира сего, – качает головой рыжеволосый венед, повернулся к волхву, с трудом подавил желание броситься помочь бестолковому парнишке-возничему. – Интересно, а как в дремучих лесах живет целый народ? – удивленно спрашивает Йошт. – Там, куда и тропки нет.

– Народ, Йошт, это люди, а люди везде живут. И в степи, и среди лугов и полей как мы, и среди снега и льдов, и в пещерах. Вот ты, например, пришел с предгорий на западе. Там, говорят, зимы суровые, метели да ветры.

– Это точно…

– Но ничего, живете, – волхв задумчиво погладил седую бороду. – Слышал, что и в мире песка, это далеко на юге, живут люди – там дождичка малого даже годами нет.

– Ого! А как же они без воды там?

– Про то не ведаю… но живут – верно знаю. У них могучие чародеи – воду могут призывать. Города среди песка возводят богатые! Говорят, наши княжеские дворы по сравнению с ними – просто хлева для скотины.

– Брехня, наверное… – Йошт удивленно почесывает затылок.

– Брехня не брехня, но есть и те, кто своими глазами видел и этих людей, и их богатые города. Рассказывают, что и у них там нравы будь здоров: чуть что – голову с плеч. Даже за самый мелкий проступок. Мы за него пожурим только да пальчиком погрозим, а они казнят!

Наконец древлянские оборванцы закончили собирать остатки обоза. Босые ноги с трудом взбираются на холм, острые камешки больно врезаются в ступни. Все, даже дети постарше, согнулись от тяжелой ноши – за плечами котомки, облезлые шкуры, мешки.

– А эти, которые среди песков живут, тоже славяне?

– Не знаю даже. Вряд ли. С другой стороны – мы все творенья Родова – все братья на этой земле.

– А какие они, эти неславяне? Воевода говорил, что есть люди черные, как головешки. Такие черные, что ночью их невозможно заметить, пока не улыбнутся. Б-р-р, жуткие какие-то, бывают ли такие?

– И такие бывают… Правда, я сам их не видел, но тоже слышал от заезжих странников, что бывали в Ольвии, на морском побережье, с ромеями ездили в их города.

– Вот бы и мне к ромеям попасть, на черных людей посмотреть…

– А чего на них смотреть – люди как люди. Странноватые, правда, ну так у нас у всех свои традиции. Помнишь, я тебе рассказывал про мир песка? Так вот там круглый год лето, и лето гораздо жарче, чем наше… Вот они и обгорают с самого детства, ну а потом кожа такой на всю жизнь и остается.

– Чудные какие-то, а почему они тоже к нам не переселятся? У нас земли много, да и дождя вволю…

– Так-то оно так, но, понимаешь, там их родина, Йошт, там их предки, священные места. Как же можно просто так покинуть свой дом? Ты вот не скучаешь по дому-то, Йошт из Карпени?

– Да уж… поскучаешь тут… ну, вообще-то, есть немного…

– А я вот никогда бы по своей воле не покинул эти края. Это мой дом, моя земля, я здесь родился, вырос и умру.

Йошт вскинул от удивления брови:

– А разве волхвы смертные?

Веслав лишь рассмеялся в ответ.

Факелы нещадно чадят. Языки пламени змеиным клубком обволакивают кончик древка, черным жирным дымом устремляются в вечернее небо. Легкий ветерок подхватывает эти черные жгуты, разбивает, смешивает с прохладой надвигающихся сумерек. Где-то громко шумят сверчки.

На небольшой полянке раскинут шатер, рядом на коновязи негромко фыркают лошади, жуют удила, изредка мотают гривой – сгоняют редких, но назойливых припозднившихся кровопийц. За шатром в надвигающейся темноте утопает небольшой лагерь в несколько палаток с плоскими крышами. Костров не жгут, громких разговоров не слышно. Лишь изредка доносится вжиканье металла о точильный камень да редкое ржание коней.

У входа в главный шатер застыли два воина, роста невысокого, но в теле коренастые, отсвет пламени факелов языками бегает по окаменелым лицам. Оба облачены в стеганые куртки с нашитыми железными бляхами, на головах войлочные колпаки, в руках копья, ветер подхватывает и колышет конские пряди у основания острия, небольшой круглый щит перекинут за спину, кривые сабли покоятся в ножнах у бедра.

В шатре приглушенные голоса. Трескучий гуннский вперемешку со славянским. Изредка позвякивает сталь, скрипит кожа. Невысокий мужской силуэт ходит из одного конца шатра в другой, голова в остроконечном шлеме опущена, рука поглаживает бороду.

– Советник, знатный сын Степи, обмана быть не может! – Голос донесся из дальней, сокрытой в тени, стороны шатра. – Я ему верю как себе!

Советник хана ничего не ответил, лишь брови сильнее сдвинулись на переносице. Шаги вновь отмеряют ход взад-вперед по шатру.

– Он – лучший из лучших своего племени. Много походов за его спиной. Воин знатный, настоящий рубака! Однажды по пьяни на спор притащил откуда-то три русколанские башки! Еще спешно так приторочил к ремню, у одной язык вывалился наружу, у другой – глаз сочился и прямо по штанине. Так и ходил весь вечер. Все забрызгал и заляпал вокруг поганой кровью русов.

Из затененной стороны шатра послышался кашляющий хохот. Гунн остановился, колючий взор устремился в темноту, брови на мгновенье распрямились, легкая улыбка тронула уголки губ. Но через мгновение советник хана вновь прохаживался взад-вперед, печать задумчивости опять опустилась на его изъеденное морщинами лицо.

– Я дело говорю, знатный и мудрый советник хана! Из всех только его присоветовать могу. Дело серьезное, а он толк в пускании крови русколанскому отродью знает. Ему дай волю, напущал бы ее с полноводную реку. – В углу шатра вновь раздался короткий лязгающий хохот.

Советник остановился, вновь бросил колючий взгляд в темный угол шатра.

– Он родовит? Кого с собой привести сможет? – спросил советник и одновременно опустился на мягкую подушку, расшитую по краям золотистой бахромой. Звякнул металл – ятаган бряцнул о кольчугу. – Ваши воины доблестью славятся, да и силой я, наслышан, обладают неимоверной. Впрочем, наши гуннские – тоже, как у вас у славян говорят – не шиты лыком…

– Не лыком шиты…

– Да-да, именно так. Но все же несколько славянских мечей лишними не будут. – Советник тронул бритый подбородок, ухмыльнулся и добавил задумчиво: – Никогда не понимал – что вы, славяне, делите между собой? – Советник гуннского хана осторожно взял спелое яблоко, взвесил в руке и внезапно с силой сжал. Плод смачно треснул. Сок брызнул сквозь пальцы, шатер наполнился ароматом сочного яблока. – Единое племя, и боги одни и те же, да и лицом вы все как один. Но драчливые, как голодная свора псов!

Советник бросил изуродованный плод на позолоченное блюдо перед собой. В углу на мгновение сквозь темноту блеснули злобно глаза, раздался голос с металлическим отливом:

– Великий сын Степи, сравнение с псами своих друзей неуместно и неразумно. У нас есть старые обиды, по ним и сводим счеты!

– Верно, верно. – Советник с улыбкой часто закивал, хитрый прищур глаз застыл на желтом лице. – Я совсем об этом не подумал. Горе мне, глупому!