Гунн картинно воздел руки к небу, но через мгновение лицо его вновь стало задумчиво-серьезным, рука привычно потянулась к бороде.

– И все-таки, сколько воинов сможет привести твой Гонорих?

– Ему не нужны воины. Он сам десятка, а то и двух стоит!

– Хм, непобедимый див-полубог, как у вас говорят? – произнес советник, его брови едва заметно поднялись от удивления.

– Говорю как есть! А что до того, что он один… Ну так ты, мудрый и отважный советник великого хана, уже воспользовался помощью ватаги, – человек в углу шатра коротко хохотнул, гунн поморщился от лязгающего, словно металлом провели по стеклу, смешка. – Говорят, собаки со всей округи гнали их за околицу на потеху жителям всего поселка.

В углу шатра вновь раздался клацающий смех.

Знатный гунн наморщил лоб, брови сшиблись на переносице, глаза злобно блеснули, костяшки на руке, держащей рукоять ятагана, побелели. Однако он тут же ослабил хватку, через силу улыбнулся и проговорил нарочито спокойным тоном:

– Хорошо. Твои речи мне по душе. Твой воин именно тот, кто мне нужен.

Советник хлопнул в ладоши. Через мгновение в шатер вбежал слуга, ноги согнуты в коленях, поверх худого тела бесформенная тряпка грязно-коричневого цвета. Он упал на колени возле знатного гунна, покорно опустил глаза. Советник поманил его пальцем, тот вытянул шею, выставил ухо, советник что-то коротко шепнул ему. В то же мгновение слуга, будто ветер, вылетел из шатра.

– Конь золота ждет тебя, – с довольным видом произнес гунн, пальцы поглаживают подбородок, хитроватый прищур не покидает лица советника. – На рассвете наше войско будет ждать твоего всемогущего воина Гонориха у реки. Но помни: без обмана. Великий хан не прощает ложь…

– Не за деньги советую тебе лучшего сына племени герулов, – раздался голос из темного угла шатра. Отчетливо послышались стальные нотки. – За правду и справедливость он идет к тебе служить. Но золото… будет не помеха, скорее даже гарантия наших интересов. Впрочем, если сможешь заплатить землей…

Знатный гунн широко улыбнулся, обнажились мелкие зубки.

– Земля, земля и нам не помешает. Много ее у урусов, но взять пока не можем. На договоре хана с князем урусов сидим. Сами на подачках живем, но, клянусь молоком Священных Кобылиц, вся степь наша будет!

Послышался хруст – гунн вновь крепко сжал рукоять ятагана. Сталь узкой полоской блеснула в свете факельных огней, глаза гунна расширились, налились кровью.

– Это без сомнения. Только, о, великий и мудрый советник, когда ломтями нарезать для своей знати землю будешь, про нас не забудь. – В голосе гуннского собеседника вновь послышалась легкая усмешка. – Впрочем, до раздела землицы еще далековато.

– Хорошо. Завтра на рассвете ждем твоего Гонориха. – Пальцы гунна пробежали вниз по бородке, глаза из-за узких прорезей коротко блеснули. – Да, чуть не забыл. Есть воля великого хана: в открытую на урусов пока не ходить! У них сильное войско, в открытом бою умелое. Эти шакалы могут всех перебить! Великий хан приказал тихо резать урусских собак. Пока слабыми не станут. Передай это своему знатному воину Гонориху. Пока пылить в степи мы не станем.

– Как скажешь, мудрый сын Степи, пара-тройка голов русов с плеч – уже дело! Нам тоже не с руки в открытой схватке с ними тягаться – этих псов несть числа! А так, по-тихому, и пару весей пустить под нож можно. И не пикнет никто!

Советник вновь широко улыбнулся, довольно кивнул.

– Ай, хорошо говоришь! Ай, одобряю! Слова мудрого воина слышу, – довольно произнес гунн и принялся подниматься с подушки, кольчужные кольца едва различимо зазвенели. – Я этого шакала рыжеволосого собственными руками удавлю! А тех, кто его прятал, разорву лошадьми! Останки псам брошу!

Знатный гунн с силой рванул свой остроконечный шлем с земли и нахлобучил на голову, дыхание с шипением вырывалось из груди, послышались гуннские проклятия. Носовая стрелка в виде змеи с рубиновыми глазами легла точно на переносицу. От топора не спасет, но от скользящего удара ятагана или меча – вполне.

– Говорят, великий советник, с тобой будет старший сын хана? То есть наследник самого великого хана? – раздался чуть насмешливый голос из темного угла шатра.

– Будет, – раздраженно буркнул гунн. – За брата младшего, кровь свою, мстить будет!

– Это прекрасно, мой друг, только не опасная ли затея? Не хочется, чтобы великий хан и вовсе без наследников остался… Знаю, что старший ханский сын еще ни разу не бил русов, да что там – еще не ведает, с какой стороны меч держать…

– Что?! – ошарашенно просипел советник. Узкие глаза гунна грозно блеснули недобрым огоньком, стали наливаться кровью, желтое лицо побелело, руки привычно нащупали рукоять ятагана, полоска искристого металла поползла вверх.

Человек под покровом тени от неожиданной реакции степняка отшатнулся.

– Прости, если оскорбил ненароком или задел за живое, – поспешно пролепетал он. – Видят боги, умысла злого не имел. Просто переживаю за союзника племени герулов – великого хана. Негоже родителям терять детей, особенно мальчиков, и тем паче, если ты – великий хан Великой Степи! Прости за мои излишние переживания.

Советник хана продолжал стоять в грозной позе, в любой момент может броситься с обнаженным ятаганом на врага, дыхание отрывисто вырывалось из груди, глаза сверлили человека в тени шатра. Там чувствовалось напряжение, будто зверь застыл перед прыжком.

– Никому не позволено говорить плохо о потомках великого хана, недостойный! – прошипел советник, однако в голосе уже не было угрозы. – Ты слышал, никому!

– Еще раз прошу – прости глупца за речи его, великий сын степи. Не должно нам собачиться на радость нашим врагам-шакалам.

Гунн шумно выдохнул, рука, наконец, отпустила рукоять ятагана. В темном углу шатра послышался вздох облегчения, звякнул задвигаемый в ножны металл.

– Я ценю твою заботу о потомках великого хана, но будет лучше, если ты свои, как и мы, помыслы пустишь на истребление урусов, – уже спокойным голосом произнес советник.

– Это всенепременно! – довольный голос донесся из темного угла. – Думаю, уговор состоялся. Завтра Гонорих встретится с вами у реки. Кстати, мои люди говорят – воинов среди русов почти нет, да и те ушли на сенокос. Как говорят у нас – приходи и бери хоть голыми руками. Чую, ждет нас удача!

– Время покажет, – сказал советник и кивнул человеку в тени. От дальнего угла шатра послышался скрип кожи, звякнули шпоры, вечерний ветер ворвался в шатер, колыхнул пламя чадящих факелов. Советник хана застыл на месте, лишь рука не спеша поглаживает тронутую сединой бородку.

– На все воля Великой Небесной Кобылицы, – наконец произнес он негромко вслед удаляющейся фигуре. – Но если перехитрить удумаешь меня, славянский жрец Огненной Табити, тогда не спасет тебя никто, даже твои боги! А твой череп станет моей чашей для кумыса! На то воля уже моя будет.