– Грег, мне кажется, он плачет, – прошептала мне Ари.

– СЕРДОБОЛЬНЫЙ ГРЕГ, – сказал Камешек напряжённым голосом. – НЕ БЫЛО ПРЕДШЕСТВУЮЩИХ ЩЕДРЫХ ДЕМОНСТРАЦИЙ.

Я тяжело вздохнул, моё сердце сжалось от жалости. Несколько месяцев назад, когда этот зверь набросился на меня в бывшем здании Хэнкок, намереваясь раздавить меня насмерть, я бы ни за что не предположил, что мы окажемся в такой ситуации. Я изо всех сил старался не плакать (помните: гномы никогда не плачут), а он без тени смущения громко рыдал, потому, что я решил остаться с ним, и это оказалось единственным добрым поступком, который кто-либо для него совершал с тех пор, как его забрали из семьи много лет назад.

– Всё в порядке, Камешек, – сказал я. – Я должен так поступить. В конце концов, я дал обещание.

– КАМЕШЕК БЛАГОДАРИТЕЛЬ! – он всхлипнул, а потом заключил меня в свои тролльи объятия.

– Камешек, нет! – воскликнули мы с Ари в ужасе, но было уже поздно.

Я уже был в объятиях тролля, и меня очень болезненно благодарили. И если бы не мои крепкие кости гнома, я бы сейчас превратился в желе под названием Грег. Но в конце концов он опустил меня на землю, и я, хрипя, попытался отдышаться.

– Кстати, я принёс тебе подарок, – наконец смог вымолвить я.

Из рюкзака я достал большую жеоду, которую отец принёс мне как-то после одной из своих магических охот. Это была большая полусфера, размером примерно с половину баскетбольного мяча. Округлая осадочная порода с одной стороны посередине была разрезана пополам и представляла собой ослепительное зрелище кристаллизованных минералов цвета морской волны и пурпура. Жеоды не так редки, и я думал, что Камешек будет не слишком сильно впечатлён, но он бросился вперёд и выхватил её из моей руки. Вероятно, тот факт, что этот подарок был получен от его нового друга, придавал минералу особое значение независимо от того, насколько ценным он был на самом деле.

– ГРЕГ! – воскликнул он, глядя на жеоду, которая в его руке была размером с мяч для гольфа. – ЗАВЛЕКАТЕЛЬНО БЛЕСТИТ! СКРЫТОКРИСТАЛЛИЧЕСКАЯ КВАРЦЕВАЯ ОБОЛОЧКА! В ЭПИЦЕНТРЕ МИНЕРАЛОВ АМАЛЬГАМИРОВАННЫЙ ТРЁХЦВЕТНЫЙ ЦИНКОВЫЙ ШПАТ!

Камешек поблагодарил меня ещё одним милостиво коротким тролльским объятием, а затем сел в углу, изучая жеоду с таким же вниманием, как будто это был остросюжетный детектив, в котором только что наступила развязка.

Ари улыбнулась мне.

– Очень мило с твоей стороны, – сказала она.

– Мне подарил её отец после одной из своих поездок четыре года назад, – сказал я. – Он отправился в Румынию в поисках гальдерватна ещё тогда, когда все считали его сумасшедшим теоретиком заговора, который только зря теряет время. Конечно, тогда я этого не знал. Я думал, что он сумасшедший любитель чая и мыла, охотящийся за странными ингредиентами просто для своего удовольствия.

– Но это не так, – возразила Ари.

– Теперь-то я это знаю, – сказал я. – Но тогда я действительно обижался на него за то, что он так долго отсутствовал. Поэтому, когда он приносил сувениры вроде этой жеоды, я обычно вяло благодарил его, а потом просто бросал их в дальний угол шкафа.

Я сел на пол, вздохнул, закрыв лицо ладонями, и покачал головой.

– Я уверена, он всё же знал, что ты ценишь его подарки, – сказала девушка.

– Но это не правда, – сказал я. – По крайней мере, мне так казалось. В основном я просто радовался тому, что он дома и я могу проводить с ним время и играть в шахматы. Но когда несколько месяцев назад его похитили и Финрик дал мне всего десять минут, чтобы собрать вещи, я… Ну, первое, что я схватил, была охапка барахла, похороненного в задней части шкафа. То, что он привёз из своих поездок.

Ари слегка улыбнулась мне и кивнула. Потом она села рядом со мной, прислонившись спиной к сырой каменной стене.

– Ты действительно беспокоишься о нём, не так ли? – спросила девушка.

Я взглянул на неё, а затем на Камешка, который всё ещё стоял в углу, изучая жеоду, как будто они оба были единственными существами во всём мире.

– Да, – признался я.

Я рассказал ей о последнем приступе отца и о том, что теперь я более чем когда-либо полон решимости найти способ излечить его. Но потом мне пришлось признать, что я даже не знаю, с чего начать.

– Я имею в виду, – продолжал я, – что моей единственной связью с эльфами был Эдвин. Но даже если бы я знал, где он, он скорее проткнул бы меня своим мечом, чем выслушал. Не говоря уже о смехотворной идее, что он может попытаться мне помочь.

– Никогда не знаешь наверняка, как всё обернётся, – сказала Ари.

– Ты не видела выражения его лица в нашу последнюю встречу, – возразил я. – Это была чистая ненависть.

– Ненависть приходит и уходит так же быстро, как гроза в Чикаго, – сказала она. – Я ненавидела своего отца каждый раз, когда он пытался заставить меня есть мясо за обедом, а потом отправлял голодной в мою комнату, когда я отказывалась. Но потом, когда я оставалась одна и немного успокаивалась, я всегда понимала, что он хочет только того, что считает правильным для меня, хотя он и действовал неверно. А потом ненависть смягчилась. Это стало чем-то другим, чем-то более управляемым. И даже когда я думала, что действительно ненавижу его, где-то глубоко внутри я всё равно всегда любила его.

Я медленно кивнул.

Я знал, что у Ари были тяжёлые отношения с отцом. Он был традиционным гномом. Ему не нравилась мысль, что у его дочери могут быть радикально новые идеи или что она может думать не так, как полагается думать гномам.

– Но не есть мясо и думать, что кто-то убил твоих родителей, – это совсем не одно и то же, – сказал я. – Даже для гнома.

– Верно, – согласилась она. – Но позволь мне напомнить тебе: Эдвин ведь сказал, где найти противоядие от яда, верно? Даже в тот момент, когда ты думал, что он ненавидит тебя больше всего?

Я молча кивнул.

– И никто его не заставлял?

– Ну… нет, – ответил я.

– Тогда зачем бы он это сделал? – спросила она. – Если бы в глубине души он не любил тебя как друга?

Я открыл рот, чтобы возразить. Сказать, что он никак не мог проявить ко мне доброжелательность, глядя на меня с такой яростью и отвращением. Но я промолчал, понимая, что есть малейшая вероятность, что Ари была права.

Если я каким-то образом найду Эдвина, вдруг он всё равно поможет мне вылечить отца?

В которой оказывается, что Камешек – знаток лингвистики и не только лингвистики

Следующие двенадцать часов, проведённых наедине с Камешком, оказались гораздо более интересными, чем я ожидал.

Ну, мы оба спали по крайней мере шесть из них (на твёрдом каменном полу было довольно трудно проспать хоть сколько-нибудь дольше). Но после того, как Ари ушла домой, и до того, как мы заснули, Камешек и я провели неожиданно много времени за разговором. И беседа была далеко не скучной, несмотря на его высокопарный, но в то же время разноаспектный (это слово я узнал от него) английский язык.