Лоренцо мало интересовали подробности казни убийцы. Но убийство самого миланского герцога ужасало.

Донна Лукреция даже не поверила:

– Лоренцо, герцога убили в церкви?

Он молча подал матери письмо.

Страшная гибель Галеаццо много что меняла для Флоренции.

Медичи и Сфорца связывали давние отношения. Отец Галеаццо Франческо Сфорца и Козимо Медичи дружили. Козимо был крестным Галеаццо, а сам Лоренцо крестил всех детей Галеаццо и Боны. Дружил с сестрой Галеаццо Ипполитой Марией Сфорца.

Теперь Бона оставалась одна с маленькими детьми. Наследнику герцога Джангалеаццо всего восемь лет. Сможет ли Бона удержать власть и спокойствие в Милане или герцогство погрузится в пучину междоусобиц? Братья убитого вполне способны в такое ввязаться. Там самый сильный Лодовико Сфорца, но он бастард, прав на герцогство не имеет. Если бы Бона сообразила попросить у Лодовико помощи и доверила ему регентство, то этот Сфорца, пожалуй, сумел удержать Милан от бучи. Хватит ли у Боны мудрости на это?

Но, как бы то ни было, Милан ждут потрясения. Этим немедленно воспользуются соседи. Главный и самый сильный союзник Флоренции вдруг выбыл из игры, на него пока нельзя рассчитывать. Даже полусумасшедший Галеаццо лучше, чем никакого.

У Лоренцо в бессильной ярости сжались кулаки. Мать покосилась на сына, гадая, неужели ему так дорог Галеаццо? Или Лоренцо ужасает убийство в церкви? Это страшное святотатство, как могли люди пойти на такое? Сколь бы жестоким ни был сам герцог, пронести оружие в дом Божий и воспользоваться там – это за гранью разумного.

Разве могли тогда Медичи знать, что очень скоро подобная трагедия произойдет и во Флоренции?

Но Лоренцо размышлял только об одном: хватит ли у Боны сил удержать власть и мудрости позвать на помощь Лодовико.

Вдова миланского герцога Галеаццо Марии Сфорца Бона Савойская смогла удержать власть для своего восьмилетнего сына, а вот его брата-бастарда позвала не сразу. И Милан действительно погрузился в междоусобицу почти на год. И этим действительно воспользовались соседи, прежде всего Венеция.

Кольцо недругов вокруг Флоренции сжималось, Лоренцо чувствовал это почти физически. А главному союзнику пока не до них. Полгода удалось продержаться, а что дальше?

Флоренция не Рим, где мечи обнажают по любому поводу или даже без такового, где мужчины умирают куда чаще от клинка, чем от болезни или старости. Но даже во Флоренции стало неспокойно.

Лоренцо вспоминал события десятилетней давности, когда быстрые и решительные действия отца спасли город от кровопролития, Лука Питти покаялся, а остальные подстрекатели бунта были попросту изгнаны прочь. Но тогда они прекрасно видели противников, партия Холма выступала открыто. Теперь же напряжение росло, а явных врагов не видно. Разве что Пацци, они куда серьезней Луки Питти или оратора Никколо Содерини, эти не станут устраивать засады на дороге, а если и позовут кого-то на помощь, то такого, от которого не отобьешься. И они теперь банкиры папы Сикста, значит, могут рассчитывать на его помощь.

Но главное не в этом, Флоренция при Медичи всегда считалась городом спокойным и мирным, потому и процветала. А сейчас без охраны ночью на улицу выйти страшно. Молодой Медичи виноват?

Даже сам Лоренцо ходил в сопровождении двух-трех человек.

Конечно, прошли те времена, когда Лоренцо с развеселой компанией будил по ночам граждан Флоренции, но он и теперь нередко исчезал из дома, навещая прежних подружек. Ему двадцать семь, рано становиться стариком. Во Флоренции мужчина считается взрослым лет с двадцати пяти, а до того юноша. Лоренцо пришлось стать взрослым в двадцать, но просто отказаться от молодости он не готов. Никто и не требовал, всего лишь приходилось скрываться.

В тот вечер он пробыл у подружки недолго, но стоило выйти, как к ним направился какой-то человек в плаще. Незнакомец на темной улице ночью – это всегда плохо, тем более за оружие успели схватиться только сам Лоренцо и один из слуг, двое других едва держались на ногах, будучи пьяными.

– Мессир Медичи, вас просят в «Погребок».

– Кто просит?

– Мессир Якопо Пацци.

Ничего хорошего такое приглашение не сулило. Во-первых, его выследили и поджидали у двери дома любовницы. Возможно, она сама и выдала. Во-вторых, защита у него плохая. В-третьих, дома даже не знают, где он.

Вернуться в дом к Лауре и просидеть там до утра? Лоренцо усмехнулся: можно вообще спрятаться под кровать или к ней под юбку. Нет, он пойдет! Пацци подкараулил и вызвал на разговор. Не посмеет же он убить?

Якопо Пацци старший из семьи, он бездетен, а потому покровительствовал племянникам, одного из которых два года назад обидели по воле Лоренцо. Конечно, месть должна быть холодной, можно долго выжидать, чтобы отомстить, но не настолько же и не так.

Перед входом в таверну Лоренцо приказал трезвому слуге:

– Останься здесь. Если я не выйду, пойдешь домой и все расскажешь там. Эти пусть проспятся, они бесполезны.

– Милорд, вам опасно идти одному.

– Ты слышал, что я сказал? Останься у входа и за этими дураками присмотри.

В таверне темно и шумно. Лоренцо вспомнил, что Якопо любил играть здесь в кости. Старый лис, игрок и шулер, он редко проигрывал, но схватить за руку не получалось. Зато если проигрыш случался… домашние прятались кто куда надолго, из-за нескольких сольдо Пацци крушил дома все подряд. Когда проигрыш бывал большим, могли пострадать и те, кто сидел напротив за игральным столом, в бедолаг летели кости, игральные доски, кружки с вином, а то и подвернувшаяся под руку мебель, что полегче.

Вот и сейчас за столом орали несколько таких любителей. Вооруженных людей не видно, хотя бандитский кинжал чинкуэда мог быть под плащом у каждого. У самого Лоренцо он тоже имелся, в неспокойные времена без такого «сопровождения» не выходит из дома даже честный человек.

Лоренцо узнали, кто-то закричал, призывно размахивая руками:

– О, Великолепный! Сюда, к нам!

Другой возразил:

– Не, он в кости не играет.

– Зато у него денег много.

Пацци, сидевший за другим столом, поднялся, прикрикнул, чтобы замолчали, и направился к Лоренцо. «Тоже пригласит поиграть, проиграть Флоренцию в кости? – мысленно усмехнулся Медичи. – Или постарается затеять ссору, чтобы убить? Не стоило соглашаться на такое приглашение Пацци».

– Здесь слишком шумно, – безо всякого приветствия заявил ему Пацци и сделал жест, приглашающий в соседнее помещение, даже не помещение, а просто за перегородку.

Там он тоже не стал вести многословную беседу, сразу потребовал:

– Ты снимешь обвинение с моего племянника.

Лоренцо пожал плечами:

– Его выдвигал не я, а Синьория.

Он даже обрадовался: Пацци ставит условия, значит, убивать здесь не намерен, иначе зачем было бы требовать.