— И что?

— Мам. Фэнтези про драконов и отборы невест, — на свою реплику слышу мамино фырканье.

— Главное, что читать любит, а ты к жанру придираешься.

Устав от моих саботажей свиданий, она вскоре отвязалась.

Еще через месяц произошла неожиданная встреча с Северовым на планерке перед рейсом. Прошли те дни, когда я каждый раз проверяла по рейсу всю информацию, от имен экипажа до температуры воздуха в пункте прибытия. Теперь я просто смотрю на три заветных буквы — сокращенные названия аэропортов — и тут же закрываю расписание. Рано или поздно любая работа становится рутиной. Даже работа твоей мечты.

Увидеть его в небольшой комнате, набитой бортпроводниками, стало для меня замешательством. Я встала у дверей в ступоре. Слишком свежи были воспоминания с нашей последней встречи.

Тогда после разговора на причале я ушла. Ушла совсем. Просто не смогла сидеть на вечере и дальше выдавливать улыбку за столом под его преследующим взглядом. Извинилась перед хозяевами вечера и сбежала домой с раскалывающейся на части головой.

А дома упала на диван вниз лицом прямо в платье и лежала так полночи. Ни уснуть, ни встать. Тоской парализовало.

— Здравствуйте, Соня, — поздоровался со мной командир. Я кивнула головой, так и сказав ни слова от удивления.

— Летали уже вместе? — спросила старшая стюардесса, раскладывая документы на столе. Подготавливалась к планерке.

— Да, и не один раз, — кивнул мужчина. — Буду признателен, если поставите Василькову ответственной за нашу кабину. Она уже знает все мои пристрастия и зарекомендовала себя как крайне ответственного человека.

Я скосила глаза на командира. Он серьезно?

— Да, конечно, — ответила старшая. — Соня на вас кабина пилотов. Решено.

— Эм. Буду рада стараться, — кисло отреагировала я.

Что и говорить, на этом рейсе все валилось у меня из рук. Работать было трудно, взгляд то и дело бросался в сторону узкой двери. Что он там сейчас делает? И когда меня вызовет? Собирается это сделать?

Сердце гулко стучало, из головы не желал уходить эпизод с причала. Губы горели, едва я вспоминала поцелуй своего командира…

— Девушка, я же кофе просила, — возмутилась пожилая женщина у окна.

— Ой, простите. Сейчас принесу, я перепутала, — извинилась я, очнувшись от сумасбродных мыслей.

— Ничего, бывает, — смилостивилась она и в ожидании посмотрела на меня. Я бросилась за кофе.

Рейс был разворотный и очень быстрый. Мы едва успели взлететь и покормить пассажиров, как командир объявил о снижении. Меня никто в кабину пилотов так и не вызывал, а сама я не брала инициативу в свои руки.

После рейса я быстро вышла в аэропорт, растворившись в толпе, хотя и слышала крик в спину:

— Соня!

Не знаю почему, но я проигнорировала Северова, забежав в книжный киоск и спрятавшись за стеллажами. Командир прошел мимо торопливым шагом, выглядывая меня в толпе.

Обсуждать наш поцелуй и, тем более, слушать его извинения мне хотелось. Уверена, он искал меня за этим. В полете поговорить времени не было, да и второй пилот всегда уши греет, поэтому, по всей видимости, он решил подловить меня здесь.

Знала, что веду себя глупо, но я надеялась что это наша последняя встреча. Потому что смотреть на него, чувствовать его рядом вдруг оказалось больно. Глупое сердце так и не забыло его, и второй наш поцелуй только добавил масла в огонь. Я опять страдала.

И каково же было мое удивление, когда через пару рейсов я снова увидела его хмурое лицо на планерке на очередной разворотке. Черные глаза сверлили во мне дырку, не выпуская из своего плена. Мы так и пялились молча друг на друга почти всю планерку под косые взгляды коллег.

— Грозу обещают и ливень, — без умолку трещал его напарник, второй пилот, пока они шли, поравнявшись со мной.

Я поспешно стучала каблуками, желая избавиться от их сопровождения, но Северову не доставляло труда догнать меня своим широким шагом. В аэропорту сегодня было не протолкнуться.

— Максим, иди вперед, я сейчас, — «слил» он мужчину. Тот метнул в меня любопытный взгляд и прибавил шагу, оставляя нас позади.

— Почему вы не ответили на мое приветствие? — обвиняющим тоном спросил Виктор Александрович.

Я притормозила и развернулась к нему, понимая, что все равно от него не скрыться. У нас же один рейс.

— Зачем вы меняетесь на мои рейсы?!

Мужественное лицо слегка покрылось розовыми пятнами. Я поймала его с поличным. Но Северов упрямо молчал, глядя мне в глаза.

— Оставьте меня в покое! — процедила я, изрядно утомившись от ситуации. — Я не понимаю к чему весь этот фарс?

— Я… — начал Виктор Александрович, как его тут же окликнул проходящий мимо пилот, что шел со своей командой навстречу.

— Северов собственной персоной! — воскликнул он, раскинув руки для предполагаемых объятий. Командир закатил глаза. С сожалением посмотрел в мою сторону, но я только прибавила шагу, оставляя мужчин за своей спиной.

— Мы не договорили! — донеслось мне в спину.

Я хмыкнула про себя. Мы даже не начинали.

На этом рейсе, как и на предыдущих, из-за его незримого присутствия я ощущала стресс и усталость. К концу полета чувствовала себя выжатой, как лимон.

Может, стоит поговорить с ним, чего мне от него бегать? А то так и будет меняться на мои рейсы. Ни за что не поверю в такие совпадения.

Отчего-то в груди затеплилась легкая призрачная надежда, хотя я старалась не думать ни о чем, чтобы не разочароваться.

После рейса я уже сама шла по аэропорту неспешным шагом, ожидая, когда он со мной поравняется. Даже слышала, как он догонял меня. Как вдруг его опять окликнули. На сей раз женский жеманный голос.

— Витюш, привет! А я тебя жду! — я не выдержала и оглянулась. На сбитом с толку командире висела высокая и худая, как палка, девица.

Стильная прическа, аккуратный макияж. Ни капли усталости на лице, в отличие от меня, белоснежный пиджак небрежно наброшен на плечи. Высокие тонкие шпильки завершали шикарный образ незнакомки, и я невольно лпустила взгляд и посмотрела на свои раздутые отекшие ноги, которые едва вмещались в разношенные лодочки от авиакомпании. После полетов всегда так.

— Я соскучилась, — проворковала девушка, прижимаясь к нему изо всех сил.

Не дожидаясь его реакции, я отвернулась и зашагала прочь жестким шагом, чувствуя, как все глупые надежды рассыпаются карточным домиком. Я почувствовала себя обманутой. В горле запершило от непрошенных слез, сердце сжали в стальные болезненные тиски. Самое смешное, что я сама поддалась своим надеждам. Сама себя обманула. Ну сколько еще можно зачарованно смотреть в его сторону?

Это просто смешно. И я выгляжу смешно. Смешно и жалко. Думала, он что-то чувствует…