– Вот и отлично, – вяло отреагировала Дуня. – Теперь по крайней мере у нас будут телефоны всех знакомых Таньки. В телефоне наверняка есть записная книжка. Обзвоним их и сообщим о случившемся.

– Угу, – кивнула Мариша. – Только давай попозже. Когда уже будем знать день похорон.

– Ладно, – покорно согласилась потихоньку засыпающая Дуня.

Но Марише было не до сна. Она принялась изучать телефон и его содержимое. Как она уже верно поняла, звонок у него был выключен, оставался включенным только вибровызов. Но он был таким слабым, что Мариша благополучно проходила всю ночь и утро с телефоном, на который звонила куча народу, и даже об этом не догадалась. Непринятых звонков в телефоне набралось целых двенадцать штук. Причем первый непринятый звонок приходился на половину седьмого вчерашнего вечера. Мариша машинально отметила этот факт, но выводов пока что не сделала.

Белооков вернулся обратно только через три часа. Подруги уже истомились его ждать. Сказывалась бессонная ночь. Глаза резало, словно в них песку насыпали. А голова гудела, как котел. И только Миша был бодр, оживлен и так и кипел энергией.

– Ну, точно они с Танькой были бы два сапога пара! – буркнула Дуня, когда Миша на костылях в очередной раз смотался на улицу, чтобы проверить, не едет ли следователь. – У той тоже шило в заднице было.

Мариша, пытаясь поудобней устроиться на диванчике, чтобы вздремнуть, в ответ только вздохнула. Наконец прибыл следователь вместе с Вадькой, цвет лица которого потихоньку сравнивался с цветом его белой рубашки. Мишу следователь тоже позвал в кабинет. Прошло еще некоторое время, и из кабинета следователя донеслись рыдания Вадьки.

– Не убивал я ее! Не убивал! Я когда пришел, она уже мертвая лежала!

– Слышишь?! – встревожилась Дуня. – Не признается.

– Да что с того? – зевнула Мариша. – Все против него говорит. Он наследник, ему нужны деньги, он был у Таньки, как раз в то время, когда ее убили. Что тебе еще нужно?

– Вообще-то лучше, чтобы он признался, – с тревогой ответила Дуня.

– Признается, – буркнула Мариша. – Посидит денек в камере и признается.

Но тем не менее в ее душу закралось сомнение. Очень уж правдиво звучал голос Вадьки, наконец не выдержавшего и признавшегося, что да, был он у Таньки в тот роковой вечер. Но голос мужика, рассказывающего, как они договорились с Танькой встретиться у нее дома в половине десятого, дрожал и прерывался. Мариша приникла ухом к двери и отлично слышала весь разговор.

– Да, Танька меня сама пригласила, – твердил Вадька. – Сама мне позвонила накануне и предложила встретиться у нее. Мы с ней договорились, что вечером она подкорректирует время и мы встретимся. Так и было. Мы созвонились, и она просила меня приехать к половине десятого. Но я приехал чуть раньше. Долго звонил, но Танька не открывала. Так как несколькими часами раньше мы созванивались и Танька поклялась, что будет дома, я решил, что она просто заснула. И открыл дверь своими ключами.

– Своими ключами? – переспросил следователь. – И у вас тоже были ключи от квартиры вашей бывшей жены?

– Ну да, – ответил Вадька. – Те самые, которые она мне сама и дала, когда купила новую квартиру.

– Зачем?

– Мы с ней иногда встречались, – сказал Вадька. – И она мне дала эти ключи и сказала, чтобы они побыли у меня. Мало ли что могло случиться. И потом, я же вам уже говорил, что мы с Танькой расстались очень мирно. Я отлично отдавал себе отчет в том, что мне никак за ней не угнаться. По натуре я медлителен, а Тане на месте не сиделось. Она и меня пыталась за собой тянуть. Но это было тяжело и мне, и ей. Так что в конце концов мы расстались. Но сохранили дружеские отношения. Так что ничего удивительного, что у меня сохранились ключи от ее квартиры.

– Ваша мать тоже знала о ключах? – спросил следователь.

– О том, что у меня есть комплект ключей от квартиры Татьяны? – удивился Вадик. – Ну, наверное. Наверное, знала. Хотя вообще-то мы никогда не говорили с ней на эту тему. А что, это важно?

– Когда вы уходили из дома, ваша мать не поинтересовалась, куда вы направляетесь? – вместо ответа спросил у него следователь.

– Нет, ее не было дома, – растерянно ответил Вадька.

– Ну хорошо, – сказал следователь. – О вашей маме потом. Так, и что было, когда вы вошли в квартиру своей жены?

– Я вошел, начал ее искать. А потом зашел в ванну и… нашел ее там, – запинаясь, принялся рассказывать Вадька. – Она лежала в горячей воде и смотрела на меня. Она была не одета, совсем не одета. Я даже сначала решил, что она вдруг решила помириться со мной, потому и пригласила, и дверь не открывала, надеясь, что я войду сам и найду ее. Подошел к ней, а она мертвая. Я как увидел эту полосу на шее, сразу понял, что Танька не жива. Не помню, сколько времени я просидел возле нее. Наверное, долго.

– И что вы сделали потом, когда немного пришли в себя? – спросил у него следователь.

– Понимаете, – смутился Вадька. – Она была совсем голая. И я подумал, что будет неприлично, если ее в таком виде и найдут. Не хотел, чтобы посторонние мужчины глазели на нее. На такую.

– И что вы сделали?

– Я перенес ее в спальню, – виновато ответил Вадька. – Не знаю, что на меня нашло. Но я просто не мог видеть ее там в ванне. Такую беззащитную и голую. Я надел на нее кимоно и уложил в кровать.

– Кимоно, – повторил следователь. – И все?

– Все, потом я ушел, – сказал Вадька. – Зачем мне было ее убивать? Мы с ней и после того, как стали жить отдельно, все равно дружили. И я всегда радовался, что мама познакомила меня с такой замечательной девушкой. Сам бы я никогда не осмелился к ней подойти.

– Это все лирика, – сухо прервал его следователь. – Но почему, обнаружив тело своей бывшей жены, вы не вызвали милицию?

– Конечно, я должен был вызвать милицию. Но я позвонил Катьке. А она велела мне ни к чему не прикасаться и быстро уходить. Катька – это моя подруга. Мы с ней живем. Она тоже хорошая. И я ее тоже очень люблю. Но Таньку я не убивал. С какой стати? Она совсем не мешала мне жить с Катькой. А наша с Танькой любовь осталась в далеком прошлом. Теперь я люблю Катьку.

– Очень хорошо, – похвалил его следователь. – Любите себе на здоровье. Но все же вернемся к нашему расследованию. Выслушав вас, я пришел к выводу, что тело своей жены вы в холодильник не засовывали?

– Что?! – ужаснулся этому предположению Вадик. – Конечно, нет! Как вы могли такое подумать? Что за дикие мысли?

– Потому что тело вашей жены было обнаружено в холодильнике, отсюда и мысли, – сказал следователь.

В ответ Вадик зарыдал так, что пришлось искать нашатырь. После оказания ему медицинской помощи, Вадьку отправили в камеру по соседству с Витьком.

– Вы уверены, что он виноват? – тревожно спросила у следователя Мариша.